"Андрей Макин. Французское завещание " - читать интересную книгу автора

взгляд от всех этих сокровищ. - Ведь кто знает...

Два года спустя она умерла. Случилось это тихим, прозрачным вечером в
августе. Шарлотта возвратилась из библиотеки, где ей поручили разбирать
груды книг, подобранных в разоренных дворянских имениях... Мать сидела на
маленькой скамеечке у стены избы, прижавшись головой к гладким деревянным
бревнам. Глаза ее были закрыты. Как видно, она заснула и во сне умерла.
Легкий ветерок, налетевший из тайги, трепал страницы книги, раскрытой на ее
коленях. Это был тот самый французский томик со стершейся позолотой на
обрезе.
Следующей весной они поженились. Он был родом из деревни с берегов
Белого моря, за десять тысяч километров от того сибирского города, куда его
забросила гражданская война. Шарлотта сразу заметила, что к гордости,
которую он испытывает от того, что он - "народный судья", примешивается
какое-то смутное тревожное чувство, причину которого он в ту пору сам не мог
бы объяснить. Во время свадебного обеда один из гостей торжественно
предложил минутой молчания почтить смерть Ленина. Все встали... Через три
месяца после свадьбы он получил назначение на другой конец империи, в
Бухару. Шарлотта во что бы то ни стало хотела взять с собой большой чемодан,
набитый старыми французскими газетами. Муж не возражал, но в поезде, неумело
скрывая неотступно мучившее его смущение, дал ей понять, что граница, куда
более непреодолимая, чем самые высокие горы, отныне пролегла между ее
французской и их теперешней общей жизнью. Он искал слова, чтобы обозначить
то, что вскоре станет казаться само собой разумеющимся, - железный занавес.


6

Заснеженные верблюды, стужа, от которой замерзал древесный сок и
лопались стволы, оцепеневшие руки Шарлотты, которая ловила сброшенные из
вагона длинные поленья...
Так в нашей дымной прокуренной кухне во время долгих зимних посиделок
возрождалось это легендарное прошлое. За окном простирался один из самых
больших русских городов и серая гладь Волги, высились здания-крепости
сталинской архитектуры. А здесь, посреди остатков нескончаемого обеда и
перламутровых облаков табачного дыма, возникала тень таинственной
француженки, заплутавшей под сибирским небом. По телевизору передавали
новости дня, транслировали заседания последнего съезда партии, но этот
звуковой фон никак не отражался на разговорах наших гостей.
Забившись в уголок переполненной кухни, плечом прислонившись к полке,
на которую был водружен телевизор, я старался стать невидимкой и жадно
вслушивался в разговоры. Я знал, что скоро из синего тумана выплывет лицо
кого-нибудь из взрослых и я услышу возглас веселого удивления:
- Ай-ай-ай! Нет, вы поглядите только на этого полуночника! Уже первый
час, а он еще не лег. А ну, живо в постель. Вот начнешь бриться, тебя
позовут...
Изгнанный из кухни, я не мог сразу уснуть - меня волновал неотступно
возвращавшийся в мою детскую голову вопрос: "Почему они так любят говорить о
Шарлотте?"
Сначала я решил, что для моих родителей и их гостей эта француженка -