"Андрей Макин. Французское завещание " - читать интересную книгу автора

просто самая благодарная тема для разговора. И впрямь, стоило им начать
вспоминать последнюю войну, как разгорался спор. Мой отец четыре года провел
на передовой, в пехоте, и считал, что победу мы одержали благодаря вросшим в
землю пехотным войскам, которые, по его выражению, полили эту землю от
Сталинграда до Берлина своей кровью. Брат отца, не желая его обидеть,
замечал, однако, что "всем известно": артиллерия - бог современной войны.
Начиналась дискуссия. Слово за слово, и артиллеристов называли уже не иначе,
как "чужеспинниками", а пехота, поскольку она месила грязь на дорогах войны,
из инфантерии превращалась в "инфектерию". Тут свои доводы начинал приводить
лучший друг обоих братьев, бывший летчик-истребитель, и разговор заходил в
весьма опасное пике. А ведь они еще не успели обсудить, какой фронт - все
трое сражались на разных - имел более важное значение и какова роль Сталина
в войне...
Я чувствовал, что это препирательство их очень тяготит. Они ведь знали:
какой бы ни была их доля в победе, игра сыграна - их поколение, прореженное,
искалеченное, скоро исчезнет. Что пехотинец, что артиллерист, что летчик. А
моя мать их даже опередит, разделив судьбу детей, рожденных в начале
двадцатых. В пятнадцать лет мы с сестрой останемся сиротами. В их полемике
словно бы молчаливо предуга дывалось это близкое будущее... Жизнь Шарлотты,
казалось мне, примиряет их, выводит на нейтральную почву.
Только с годами я начал понимать, что они предпочитали бесконечно
обсуждать эту французскую тему по совсем другой причине. Дело в том, что
Шарлотта как бы сохраняла свою экстерриториальность под русским небом.
Жестокая история огромной империи, с ее голодом, революциями, гражданскими
войнами, не имела к ней отношения... У нас, русских, выбора не было. Но она?
Глядя на Россию глазами Шарлотты, они не узнавали свою страну, потому что то
был взгляд иностранки, иногда наивной, но зачастую более проницательной, чем
они сами. В глазах Шарлотты отражался тревожный, полный стихийных откровений
мир - непривычная Россия, которую им нужно было познать.

Я слушал их. И тоже познавал русскую судьбу Шарлотты, но познавал на
свой лад. Некоторые упомянутые вскользь подробности разрастались в моем
воображении, образуя целый потаенный мир. А другие события, которым взрослые
придавали важное значение, я пропускал мимо ушей.
Например, как ни странно, жуткие картины людоедства в волжских деревнях
меня почти не тронули. Я только что прочел "Робинзона Крузо", и сородичи
Пятницы с их веселыми каннибальскими обрядами обеспечили мне романтический
иммунитет против жестокостей реальной жизни.
И не тяжелый труд на хуторе произвел на меня самое глубокое впечатление
в сельском прошлом Шарлотты. Нет, больше всего мне запомнилось ее знакомство
с деревенской молодежью. Она пошла к ним тогда же вечером и застала их в
разгаре метафизического спора: речь шла о том, какой смертью погибнет тот,
кто отважится пойти ровно в полночь на кладбище. Шарлотта с улыбкой сказала,
что готова хоть в ближайшую ночь встретиться среди могил с какими угодно
сверхъестественными силами. Развлечения в деревне были редки. Молодежь,
втайне надеясь на зловещую развязку, с шумным энтузиазмом приветствовала ее
мужество. Оставалось выбрать предмет, который эта шальная француженка
оставит на одной из деревенских могил. Это оказалось не так просто. Все, что
предлагалось: шаль, камень, монетка, - могло быть подменено схожим
предметом... Хитрая иностранка могла явиться на кладбище с зарей и, пока все