"Лео Малле. Коррида на Елисейских Полях ("Нестор Бюрма") " - читать интересную книгу автора

- Комиссара Флоримона Фару, пожалуйста. Его просит Нестор Бюрма.
- Алло! Бюрма, - зазвучал через несколько секунд ворчливый голос грозы
нарушителей закона, - если вы думаете, что это подходящее время...
- Время сейчас не имеет значения, раз я нахожусь там, где мне следует
находиться.
- И где же вы находитесь?
- У Люси Понсо, актрисы... (я дал адрес) ...Быстро сюда со "скорой
помощью" и врачом, это все, что я могу вам сказать. Может быть, остался еще
крохотный шанс спасти ее...
- Черт побери, Бюрма, я...
- Ругаться будете позже.
Я положил трубку и вернулся к Люси Понсо. Она еще была жива. Крохотный
шанс. Совсем крохотный. И вряд ли он возрастет.
- О! Право! - проворчал Ковет. - Вы что думаете...
Я пожал плечами:
- Ничего я не знаю.
- Но мы ведь не пьяны!
- К счастью. Я...
Меня прервал телефонный звонок. Я взял трубку:
- Алло!
- О! Извините меня.
- Неважно. Что...
Трубку положили. Я сделал то же самое.
- Что там еще? - спросил Марк Ковет.
- Женщина.
- Что ей надо?
- Не сказала.
- Гм... (он облизнул сухие губы) ... Охотно выпил бы.
- Я тоже.
- О! Этот телефон!
В самом деле он снова зазвонил. Проклятое изобретение.
- Алло!
- О! Черт!
- Вы это уже говорили, папаша!
- Да что это такое! Я все время попадаю не туда. И меня же поносят!
- Уж не знаю, папаша... (я положил трубку) ...Мне не хотелось бы видеть
тут всех этих киношников, прежде чем прибудут фараоны, - сказал я, обращаясь
к Господу Богу.
Марк Ковет, который не был Господом Богом, промолчал.
Он присел на край табурета. Я сделал то же самое. "Ждать и
надеяться", - как советовал Эдмонд Дантес*. Больше нечего было делать. Я
дважды посмотрел на часы, в промежутке мой взгляд задержался на подшивке
старых газет, полной хвалебных статей, и на альбоме с вырезками из журналов
того же содержания. Это было все, что осталось от блестящего прошлого...
Брошенные усталой рукой альбомы упали на пол возле постели. Я заметил
настольные часы, старинное произведение искусства, нечто вроде роскошного
будильника. Стрелка звонка стояла на десяти часах. Не исключено, что они
позвонили именно в этот час. Десять часов... двадцать два часа... В тот
момент, когда в "Голубой ленте"... Я прошептал: