"Лео Малле. Тайны одного Парижского бульвара ("Нестор Бюрма") " - читать интересную книгу автора

Мы кончили уминать наш обед, я прополаскиваю глотку чаем, подзываю
гарсона и плачу. Затем Элен закуривает сигарету, а я - свою трубку. И мы
дымим понемногу, как двое влюбленных, которым не о чем особенно
разговаривать. Через некоторое время, похлопав мою подругу по коленке, я
встаю и направляюсь к умывальникам. Прохожу мимо Чанг Пу, застывшего как
изваяние. Хоть убей, не понимаю, видит он меня или нет.
Рядом с умывальником есть телефонная кабинка, а немного подальше дверь,
на которой табличка "Входить воспрещается". За дверью под грохот кастрюль
мечутся люди. Это - кухня. К тому же, это ясно по запаху.
В это мгновение появляется гарсон и передает заказ. Посвистывая, я
прячусь в туалет. Когда становится понятно, что путь свободен, я выхожу
оттуда.
В нескольких шагах от кухни я замечаю еще одну дверь. Проверяю, закрыта
ли она на ключ. Нет. Толкаю ее, вхожу, прикрываю за собой. Ищу выключатель,
нахожу его и нажимаю. Зажигается фонарь и освещает узкую и крутую лестницу.
Тут я чуть-чуть пережидаю. Никто не возникает. Тем лучше. У меня есть
готовое извинение, чтобы объяснить мое присутствие в этом месте, по всей
видимости, запретном, но я приберегу его на другой день. Я взбираюсь по
лестнице, по беззвучной китайской лестнице, которая вряд ли может о чем-либо
рассказать.
Я попадаю в комнату самого банального и благопристойного вида.
Обнаруживаю я это, конечно, лишь после того, как включаю свет. Кстати о
свете. Я гашу свет на лестнице и прохожу в соседнюю комнату.
И вот тут-то я обнаруживаю типографскую машину.
Эта комната представляет собой скорее чулан, чердак и, не будь она на
верхотуре, могла бы быть мастерской и всем вместе. Станок находится в углу.
Это такая штука с педалью для печатания небольшим тиражом, той модели,
которую больше не производят, но в прекрасном состоянии. Купленная по оказии
на аукционе в "Друо".
Я себя спрашиваю, что этот Чанг Пу может делать с типографской машиной.
Не изготавливает же он фальшивые доллары?
Я подхожу поближе и шарю в бумагах, которые валяются вокруг. Мое
внимание привлекает лист плотной розовой бумаги. Я его подбираю и
внимательно рассматриваю. Неровный текст, расположенный на листе (видно, это
был пробный вариант), написан по-английски. Я очень удивился бы, если бы это
было приветственное послание в адрес Ее Величества. Я не знаю английского,
но два или три слова, которые я видел где-то в других контекстах, не кажутся
мне протокольными. Я сую лист в карман, потом еще два-три с тем же текстом,
но лучше удавшимся с технической точки зрения, и иду посмотреть в другой
угол, нет ли там еще чего любопытного.
Там ничего нет.
Я не делаю из этого трагедии.
В тишине помещения с моих губ срывается смешок. Я не знаю, куда метил
Гольди, поручая мне это дело, но неважно, - оно обещает нечто. А пока что
надо будет, чтобы он оплатил мне ускоренные курсы иностранных языков, если
так пойдет дальше. Идите разберитесь в связях русских с китайцем, который
печатает тексты по-английски.
- Чертов Гольди, - говорю я. И вспоминая, как он дорожит своим именем,
добавляю: - Чертов Омер Гольди.
И тут же прикусываю язык. Я напрочь забыл, что шляюсь по частной