"Теймур Мамедов. Когда боги спят." - читать интересную книгу автора

лжедоносы владыке персов и мидян о том, что задумал якобы Бардия
узурпировать власть, воспользовавшись отсутствием царя, и уже собирает
вокруг себя заговорщиков - всех, недовольных Камбизом! Им несть числа! -
воскликнул Пирхум, разведя руками.
- Как только караван из Элама покинет городские ворота и растянется
по дороге в Ханаан, - продолжал Пирхум неторопливо, - я пошлю в Сузы
быстрого гонца с письмом к царевичу, предупрежу его... Нам, жрецам Бабили,
не принесет пользы ранняя смерть Бардии, нам, жрецам Бабили, куда
выгоднее, если между зазнавшимися персами разгорится братоубийственная
война! Пусть они уничтожают друг друга: персы - персов, мидяне - мидян...
Тогда обезлюдеют их города, покроются сорняками поля, и не будет скот
кочевников топтать наши сочные пастбища. Ослабеют они, и не смогут
возродить былую мощь мидийского царства! Но если одному из братьев суждено
погибнуть от гибкого железа или хладнокованной бронзы, то да будет это
Камбиз, а не брат его Бардия! Да погибнет Камбиз от меча, который ты
вручишь посягнувшему на обители богов. И тогда, если это угодно
небожителям, мы легко возродим прежнее величие Мардука! Торопись,
осененный моим благословением, сын мой! Даже если тебя ждет смерть от руки
грязного перса, я знаю, ты не дрогнешь в свой последний час перед лицом
неотвратимой опасности. В шестьдесят раз лучше положить свою жизнь на
алтарь бога, чем, дожив до глубокой старости, умереть на своем ложе от
долгой изнурительной болезни, еще при жизни иссушенным ею, как мумия...
Агбал, не пропустивший ни слова из произнесенных отцом, молчал, и это
молчание смутило Пирхума. Жрец взял сына за локоть и произнес
проникновенным голосом:
- Но если твое мужество несовершенно, если ты в душе колеблешься, то
откажись, и я пойму тебя, сын мой...
Агбал улыбнулся смущенно, словно чувствовал за собой вину.
- Отец, я выполню твое поручение. Закрой свое сердце перед недоверием
к сыну...
Пирхум привлек к своей груди юношу. Несколько мгновений стояли они,
прижавшись друг к другу под неотрывным и жутким взглядом Мардука.
Неудержимое время торопило их: скоро, лишь только спадет полуденная жара,
тамкары покинут город.


Жители Мемфиса поднимали из руин свой древний город, разрушенный
воинами Азии, разъяренными оказанным им сопротивлением. Огонь, рожденный
горящим "мидийским маслом" ["мидийское масло" - нефть], которое
перебрасывалось через городские стены в глиняных горшках с помощью
дальнобойных метательных орудий, с трудом находил себе пищу в
обороняющейся столице, где не было деревянных строений, - по воле богов на
берегах Нила, зажатого, со всех сторон сыпучими песками пустыни, лесов
нет, и египтяне снаряжали за древесиной далекие и дорогостоящие морские
экспедиции. И все же жилища бедняков сильно пострадали в дни осады и
скоротечного штурма, - их плоские крыши, крытые связками сухого,
изъеденного древоточцами, тростника, вспыхивали мгновенно, разбрасывая во
все стороны быстрогаснущие искры. От восхода и до захода солнца с
трудолюбием муравьев месили мемфисцы тяжелую, липкую глину, резали серпами
и сушили на илистом берегу новые охапки тростника - благо его было в