"M.K.Мамардашвили, А.М.Пятигорский "Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке"" - читать интересную книгу автора

существования.
К сознанию можно подходить как не осознанно, так и осознанно. При
неосознанном подходе сознание фигурирует как познавательный процесс. Оно
просто остается "на своем месте", с ним "ничего не делается". Но мы здесь
исходим из того несколько безумного предположения, что в этот момент,
сейчас, в то время, когда мы рассуждаем о проблеме сознания, когда, как мы
гово-
рим, "мы работаем с сознанием", мы в некотором роде уже его как какой-то
спонтанный, самобытный процесс исключаем. В этом, собственно, и есть
борьба с сознанием. Далее, рассуждая о прагматике сознания, можно себе
представить, что мир сознания в чем-то чрезвычайно существенном
противостоит нашим внутренним стремлениям, противостоит какой-то важной
линии нашей жизни, и тогда выражение "борьба с сознанием" получит более
конкретный жизненный смысл, ибо окажется, что во имя некоторых мотиваций и
целей, лежащих за пределами сознания, его надо "прекратить". Надо
прекратить, не только для того, чтобы понять, но и для того, чтобы понять
что-то другое, то есть чтобы просто жить. "Жизнь" и "сознание" - это вещи
совершенно разные: мы ведь в какие-то моменты ясно ощущаем существование
такой жизни, которая сознанием не является. Мы просто чувствуем, что наша
жизнь может существовать, может обретать какую-то полноту не только
потому, что сознание останавливается, чтобы быть осознанным, но потому,
что оно останавливается, чтобы его не было. Мы можем рассматривать
прагматику проблемы сознания примерно так же, как Фрейд рассматривал (а
точнее - мог бы, должен был бы рассматривать) прагматику проблемы
подсознательного. Он наивно думал, что изучает само подсознательное, что
было совершенно невозможно без вычленения прагматического аспекта
проблемы. Ему было необходимо каким-то образом объективизировать что-то в
сознании человека, что для самого человека не было прозрачным. Но как
ученый, всецело принадлежащий XIX веку, он эту объективизацию понимал
только в смысле нахождения позитивной научной истины. Он с помощью такой
объективизации лечил неврозы, но он не понял (во всяком случае, не писал
об этом), что вычленение проблемы подсознательного имеет очень большое
жизненное значение, не только как борьба с тем, что не познано, но и как
борьба с явлением природы, которое мешало
своей непознанностью, самим фактом своего существования в неосознанной
борьбе с сознанием.
По сути дела, проблема подсознательного, как в свое время очень тонко
заметил Н. Бор, не есть проблема измерения человеком глубин своего
подсознания, а есть проблема создания условий для нового сознательного
опыта или сам этот опыт. Психотехника Фрейда показывала некоторые
природные явления или то, что можно рассматривать "как свойства
человеческой натуры" не в качестве природных явлений, а в качестве
образований сознания. Таким образом, для Фрейда сначала возникает задача
превратить бессознательное в сознание и путем такого превращения перевести
человека в состояние нового, сознательного опыта, а затем оказывается, что
бессознательное - это то, что "было" сознанием, и только в этом смысле
возможно сравнение или различение бессознательного и сознательного.
Бессознательное имеет смысл только тогда, когда оно само есть какой-то
особый элемент сознания, бывшего сознания. Слово "бывшее" здесь
употребляется условно, поскольку речь идет только о том, что какие-то