"Надежда Мандельштам. Воспоминания." - читать интересную книгу автора

только что вытащил из настоящих трущоб. Как поносят теперь за хлеб,
которым он, не поскупившись на золотишко, накормил своих голодающих
соотечественников.
Н. Я. и Василиса Георгиевна не позволяли ругать Хрущева:
- Он первый, - говорили они, - отказался от идеи, что народ можно не
кормить.
О Брежневе Н. Я. говорила: "Кажется, не кровожадный..." А потом,
через пару лет: "Никакой... Это тоже плохо". И почти одновременно: "Этот
опасный дурак тянет время... которого уже не осталось..." Она говорила,
что "деревня кончилась". Я возражал ей - очень хотелось не огорчаться, - и
мы спорили: есть ли мужик, которому можно вернуть землю... "А экономика -
в целом?!" - и ее факты были убедительнее моих. "А наука?" - и опять факты.
- Не теряйте отчаяния, - говорила В. Г. - Мы выжили потому, что не
были оптимистами.
- А дети? - не теряла отчаяния Н. Я. - Кто учит их? Мои выпускники.
Уж я-то знаю, кого мы выпускали. Невежество обернулось несколько раз...
Брежнев вызывал бешенство не потому, что был хуже других. И не
потому, что - последний. После него был еще Черненко.
Брежнев убивал последние надежды, вызванные к жизни оттепелью. Так
гибнет ель на границе климатических зон, где морозы слабее, но - оттепели:
и она гибнет от несбывшихся чаяний.
- Где гарантии?
Сейчас я бы прибавил к новым реалиям времени книги Н. Я., написанные
в 60-е и помноженные на миллионные тиражи.
А тогда мы считали, что гарантии - в здоровом неверии - не теряйте
отчаяния! - и в верности "четвертому сословию". В его бескомпромиссности и
неподкупности. В его пренебрежении количественными категориями, ибо один
праведник, как известно, может спасти народ.
Но что такое "четвертое сословие" - опять вопрос, - которому
присягнул Мандельштам: "Ужели я предам позорному злословью... присягу
чудную четвертому сословью?" В толковании этого понятия много путаницы и
внеисторич-ности. Я тоже не претендую - без поддержки "Надиного круга" -
на точность и полноту. Но если согласиться с Н. И. Харджиевым (комментарий
к советскому однотомнику . О. М.), что "четвертое сословие" - это
пролетариат - и не более! - то понять ничего нельзя.
О. М. знал Герцена. А пролетарии и буржуа, по Герцену, отличаются
лишь тем, в чьих руках общественное богатство: одни владеют, другие хотят
владеть, а нравственно не разнятся и могут легко поменяться местами.
Поэтому Герцен и отошел от революций середины прошлого века, а
Мандельштам, зная Герцена, не мог так безоговорочно присягнуть социальному
оборотню.
Четвертое сословие возникает в умах как противостоящее третьему (из
которого в основном вышли пролетарии в буржуа) и находится в другом
социально-нравственном измерении. Оно включает в себя и пролетариев
(Максим Горький), и буржуа (Фридрих Энгельс), и аристократов (Герцен и
Огарев), и разночинную интеллигенцию (несть числа). И также, как
интеллигенция, оно не столько существующее и оформленное, сколько
осуществляемое и подлежащее оформлению. Оно - и реальность и идеал.
Оно и те, кто против крепостничества, и те, кто против буржуазности.
Оно -сама идея борьбы за справедливость, собирающая всех, готовых