"Надежда Мандельштам. Воспоминания." - читать интересную книгу автора

Постремонтный дом наш - вот он! -
Полон горестных забот он:
На губах горчит.
Старый друг ночует в морге.
На витрине в военторге
Петушок кричит.

Крестный путь пройден. В конце его, как и следует, - крест, на старом
Кунцевском (б. Троекуровском) кладбище. Традиционный, хотя и несколько
затейливый, с текстом (кириллицей) из священного писания. "Надя была бы
доволь-
на", - думаю я и слегка подревновываю к тому, кто этот крест вырубил и
связал. Я бы "вырубил и связал" не так. Найти могилу не трудно. От
главного входа - метров пятьдесят, по аллее, что между новым кладбищем,
похожим на мусульманское, и старым, в липах. И на четвертой повертке,
возле могилы некоего Семенова, взять вправо. Летом это обычная
кладбищенская дорожка, сыроватая от густой зелени, а зимой - тропка в
сугробах. По которой и несли мы тогда, еще метров сорок, Наденькин гроб на
плечах. Проваливались, удерживались друг за друга и друг другу
подтягивали: "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй
нас... "
С этим же пением - тихим, а в ту пору едва не демонстративным,
вынесли Наденьку из храма Знамения Божьей Матери, что за Речным вокзалом.
Пошел снег, отделив нас и отдалив от многоэтажной Москвы, и видна была
только церковь, красная, и много людей, справа и слева. Мужчины стояли без
шапок.
Отпевали Надю с женщиной по имени Анна. Два фоба, как две койки в
женском общежитии.
- Помяни, Господи, новопреставленную Анну, Надежду..
Лицо у Анны было простое, оплывшее. "Гурьбой и гуртом" и с Анной -
всю жизнь.
Только в церкви пришел ко мне покой - когда внесли Н. Я. в притвор
храма и сняли крышку с гроба. Надя не улыбалась, как в первый день. В лице
было достоинство, как у солдат, которых мне довелось хоронить. "Есть у нас
паутинка шотландского старого пледа, ты меня им укроешь, как флагом
военным, когда я умру", - написал Осип Мандельштам. И друзья накрыли Н. Я.
остатком этого чудом уцелевшего пледа.
А перед этим был морг, куда Н. Я. взяли серьезные люди (по меньшей
мере - милиция), а квартиру опечатали. Еще раньше обрезали телефон. Потому
что он непрерывно звонил. Н. Я. улыбалась в гробу, когда за ней приехали
на легковушке: опоздали! Мальчики и девочки читали над ней Евангелие.
Горела свеча. В кухне стояли бутылки. Резко пахли полуживые цветы. А в
передней, сцепившись локтями, дру-
зья H. Я., молодые и старые, не пропускали милицию. И ничего не выходило с
похоронами на Ваганьковском. Последние дни Н. Я. (когда она улыбалась в
гробу) были очень похожи на всю ее жизнь. Чего-то меньше, чего-то больше:
друзей было больше. И они не позволили ее увезти без гроба - на
легковушке. А потом не позволили похоронить - прямо из морга. Чтобы
"по-тихому". И вот - храм Знамения Божьей Матери, из красного кирпича. За