"Томас Манн. Тристан (Новелла)" - читать интересную книгу автора

Выразительно поглядывая друг на друга, все остальные сговорились скрыть
от них эту затею: ведь так приятно иногда проявить сострадание и показать
свою чуткость. Но дома остался и кое-кто из тех, что отлично могли бы
участвовать в увеселительной поездке. Что касается фрейлейн фон Остерло,
то на нее никто не был в претензии. Люди, обремененные столь
многочисленными обязанностями, не могут позволить себе такой роскоши, как
катанье на санках. Хозяйство настоятельно требовало ее присутствия; одним
словом, она осталась в "Эйнфриде". Но что супруга господина Клетериапа
тоже изъявила желание остаться дома, это уж совсем никуда не годилось.
Напрасно твердил ей доктор Леандер, что свежий воздух будет для нее
благотворен, она уверяла, что у нее нет настроения кататься, что она
страдает мигренью, что чувствует себя плохо, и в конце концов пришлось ей
уступить. Упомянутому уже ранее остряку и цинику это дало повод заметить:
"Вот посмотрите, теперь гнилой сосунок тоже не поедет".
И он оказался прав: господин Шпинель заявил, что хочет сегодня
поработать: он очень любил обозначать свою сомнительную деятельность
словом "работать". Впрочем, его отказ от поездки ровно никому не причинил
огорчения, и так же легко все примирились с решением советницы Шпатц: она
предпочла остаться в обществе своей подруги, так как от всякой езды ее
укачивало.
Сразу же после обеда, который сегодня состоялся уже в двенадцать часов,
к "Эйнфриду" подали сани, и группы пациентов, оживленных, тепло укутанных,
взволнованных и любопытных, направились к ним через сад.
Супруга господина Клетериана и советница Шпатц стояли у застекленной
двери, выходившей на террасу, а господин Шпинель - у окна своей комнаты, и
смотрели на отъезжающих. Им было видно, как среди шуток и смеха
разыгрывались маленькие сражения за лучшие места, как фрейлейн фон
Остерло, с боа на шее, бегала от одной упряжки к другой и совала под
сиденья корзины с провизией, как доктор Леандер, в надвинутой на лоб
меховой шапке, еще раз окинул взглядом, сверкнув очками, всю процессию, а
затем уже уселся сам и подал знак кучеру... Лошади тронули, кто-то из дам
завизжал и повалился на сдинку саней, зазвенели бубенчики, защелкали кнуты
с короткими кнутовищами, длинные их бечевки поползли по снегу за
полозьями, а фрейлейн фон Остерло все еще стояла у решетчатой калитки и
махала носовым платком до тех пор, пока сани не скрылись за поворотом
шоссе и не улегся веселый шум. Когда она пошла через сад обратно, чтобы
немедля приступить к своим обязанностям, обе дамы отошли ют застекленной
двери, и почти одновременно с ними покинул свой наблюдательный пост
господин Шпинель.
В "Эйнфриде" наступила тишина. Экскурсантов нечего было и ждать раньше
вечера. "Тяжелые" лежали по своим комнатам и мучились. Супруга господина
Клетериана и ее старшая приятельница немного погуляли, а потом каждая ушла
к себе. Господин Шпинель также находился у себя и "работал". Около четырех
часон дамам принесли ир пол-литра молока, а господин Шпинель получил свой
обычный жидкий чай. Вскоре после этого супруга господина Клетериана
постучала в стену, отделявшую со комнату от комнаты советницы Шпатц, и
сказала:
- Но спуститься ли нам и гостиную, госпожа советница? Здесь мне делать
уже решительно нечего.
- Сию минуту, дорогая, - отвечала советница. - Я только обуюсь, с