"Томас Манн. Марио и фокусник (Новелла)" - читать интересную книгу автора

они могут мне пригодиться. Видать, ты молодец что надо.
Делаешь что хочешь. Или тебе уже случалось не делать того, что хочется?
Или даже делать то, чего не хочется? То, чего не тебе хочется?
Послушай, дружок, а ведь, должно быть, иногда приятно и весело отказаться
от роли молодца, берущего на себя и одно и другое, и хотение и деланьс.
Ввести наконец какое-то разделение труда - sistema americano, sa?
[Американская система, не так ли? (ит.)] Вот, к примеру, не хочешь ли ты
показать собравшейся здесь высокоуважаемой публике язык, весь язык до
самого корня?
- Нет, - враждебно отрезал парень, - не хочу. Это доказало бы, что я
дурно воспитан.
- Ничего не доказало бы, - ответил Чиполла, - потому что ты сделаешь
это помимо твоего хотения. Пусть ты хорошо воспитан, но сейчас, прежде чем
я посчитаю до трех, ты повориешься направо к публике и высунешь язык, да
еще такой длинный, какого ты у себя и не предполагал.
Чиполла посмотрел на парня, пронзительные глазки его, казалось, еще
глубже ушли в орбиты.
- Unо! [Раз! (ит.)] - проговорил он и, спустив с локтя петлю хлыста, со
свистом рассек им воздух.
Парень повернулся к публике и высулул такой напряженный и длинный язык,
что не оставалось сомнений - длиннее этого ему уже не высунуть. Затем с
ничего не выражающим лицом вернулся в прежнее положение.
- "Это я..." - передразнил Чиполла, подмигивая и кивая на пария. -
"Вё... Ну, я сказал". - После чего, предоставив публике самой разбираться
в своих впечатлениях, подошел к столику, налил себе из графинчика, в
котором, очевидно, был коньяк, полную рюмку и привычным жестом опрокинул в
рот.
Дети от души смеялись. Они мало что поняли из этой перепалки; но то,
что между чудным человеком там наверху и кем-то из публики сразу
разыгралась такая потешная сцена, их чрезвычайно позабавило, и так как они
не очень представляли себе, в чем должна состоять программа обещанного
афишей вечера, то готовы были считать подобное начало превосходным. Что
касается нас, то мы обменялись взглядом, и, помнится, я невольно тихонько
повторил губами звук, с которым хлыст Чиполлы рассек воздух. Впрочем, было
ясно, что зрители не знали, как отнестись к такому ни с чем не сообразному
началу представления фокусника, и телком не поняли, что же вдруг заставило
Джованотто, который, так сказать, выступал от их лица, обратить свой задор
против них, против публики. Что за мальчишество! И, выбросив его из
головы, зрители сосредоточили все свое внимание на артисте, который тем
временем от столика с подкрепительным вернулся на авансцену и обратился к
ним со следующей речью.
- Уважаемые дамы и господа, - произнес он своим
астматическиметаллическим голосом. - Вы сейчас видели, что меня несколько
задел за живое урок, который пытался мне преподать этот подающий надежды
молодой языковед ("questo linguista di belle speranze" - каламбур вызвал
смех). Я человек не лишенный самолюбия, и с этим вам придется считаться! Я
не люблю, когда мне без должной серьезности и почтительности желают
доброго вечера - да и поступать иначе нет смысла. Желая мне доброго
вечера, вы тем самым желаете того же и себе, поскольку публика лишь в том
случае хорошо проведет вечер, если он будет хорош у меня, а потому этот