"Томас Манн. Марио и фокусник (Новелла)" - читать интересную книгу автора

я желал все именно так воспринять и полубессознательно подхватил готовый
штамп, если не для того, чтобы вызвать у себя такое восприятие
окружающего, то хотя бы чтобы как-то его оправдать и подкрепить. Но даже
если допустить с нашей стороны злую волю - д том, что касается моря,
утренних часов, проведенных на песке перед его Неизменным величием, ни а
чем подобном не может быть и речи; и всетаки, вопреки- всему нашему
прошлому опыту, мы и на пляже не чувствовали себя легко и радостно.
Да, мы приехали слишком, слишком рано: пляж, как уже сказано, все еще
был во власти местного среднего класса - несомненно, отрадная
разновидность людей, вы и тут правы, среди молодежи можно было встретить и
высокие душевные качества, и физическую красоту, но, как правило, нас
окружала человеческая посредственность и мещанская безличность, которые,
вы не станете отрицать, отштампованные в здешнем поясе, ничуть не
привлекательнее тех экземпляров, что существуют под нашим небом. Ну и
голоса у этих женщин! Порой просто не верилось, что мы в Италии - колыбели
всего западноевропейского вокального искусства. "Fuggiero!"
И по сей день у меня в ушах стоит этот крик, недаром двадцать дней
кряду он беспрестанно раздавался в непосредственном соседстве от меня,
беззастенчиво хриплый, ужасающе акцентируемый, с пронзительно растянутым
"ё", исторгаемый каким-то ставшим уже привычным отчаянием: "Fuggiero!
Rispondi almeno!" [Фуджеро! Отзовись! (ит.)] Причем "sp" произносилось
очень вульгарно, как "ши", что само по себе раздражает, особенно если ты и
без того в дурном настроении. Крик этот адресовался мерзкому мальчишке с
тошнотворной язвой от солнечного ожога между лопатками, упрямством,
озорством и зловредностью превосходившему все, с чем мне когда-либо
приходилооь встречаться; к тому же о" оказался страшным трусом, не
постеснявшимся, из-за возмутительного своего слабодушия, всполошить весь
пляж.-Как-то раз его в воде ущипнул за ногу краб, но изданный им но столь
ничтожному поводу на манер героев античности горестный вопль был поистине
душераздирающим, и все решили, что произошло несчастье. Очевидно, он
считал себя тяжело раненным. Ползком выбравшись на берег, oft в исвынот
симых, казалось, муках катался по песку, орал "ohi!" и "oimo!", бил руками
и ногами, отвергая заклинания матери и уговоры окруживших его близких и
знакомых. Со всех сторон сбежались люди. Привели врача, того самого, что
так здраво разобрался в нашем коклюше, и опять подтвердилось его научное
беспристрастие. Добродушно утешая пострадавшего, он заявил, что это сущие
пустяки, и просто порекомендовал своему пациенту продолжить купанье, чтобы
охладить ссадинку от к рабьих клешней. Втяесто того Фуджеро, словно
сорвавшегося, со скалы или утопленника, уложили на импровизированные
носилки и, в сопровождении толпы народа, унесли с пляжа - что не помешало
ему на следующее жо утро вновь там появиться и по-прежнему, будто
нечаянно, разрушать песочные крепости других ребятишек. Словом, ужас что
такое!
Вдобавок этот двенадцатилетний паршивец был одним из главных
выразителей определенного умонастроения, которое, почти неуловимо витая в
воздухе, омрачило и испортило нам приятный отдых у моря. Почему-то здешней
атмосфере недоставало простоты и непринужденности; местная публика "себя
блюла", поначалу даже трудно было определить, в каком смысле и духе, она
считала своим долгом пыжиться, выставляла напоказ друг перед другом и
перед иностранцами свою серьезность и добропорядочность, особую