"Анатолий Тимофеевич Марченко. Третьего не дано (Советский военный роман) " - читать интересную книгу автора

что вовсе не эти обстоятельства побуждают меня быть откровенным. Истина
заключается в том, что мне нечего скрывать. Я был среди этих людей,
которые проходят сегодня перед вами. Спросите любого из них: может, я
проповедовал идеи монархизма? Или призывал бежать на юг, в Добровольческую
армию? Или вовлек в организацию заговорщиков, которая жаждет свергнуть
существующую власть? Равно вы не услышите ни от одного из них, что я
восхвалял Советы и клялся в верности большевикам. Или что я умолял их
разоружиться и пересмотреть свои идейные позиции.
- Вы, что же, вне политики?
- Не совсем так. Я вне политики, но живу верой.
- Религия?
- Я говорю о другой вере, совсем о другой. Верую в русский народ, в его
светлый ум, в то, что он заслуживает счастливой доли. Верую в Россию, она
еще поскачет в будущее, как птица-тройка. Заимствую этот образ, хотя к
Гоголю отношусь враждебно: он окарикатурил русских людей, насмеялся над
русской нацией.
- Вы искажаете истину, он высмеивал помещиков! - горячо воскликнул
Мишель.
- Не только. Впрочем, это несущественно.
- Итак, вы за счастье России. А как достичь его?
- Я ждал, что вы спросите об этом. Вся трагедия в том, что я и сам еще
не ответил себе на этот вопрос.
В юности увлекался философией, изучал множество теорий о социальном
переустройстве общества. Но стоило мне посмотреть, как иные теории, будучи
перенесенными на реальную почву, неизбежно хирели или, еще того хуже,
извращались, принимали самые уродливые формы, - и они переставали быть для
меня притягательными, Я поклялся себе, что не стану исповедовать ни одну
из них, пока не смогу убедиться, что та или другая теория несет с собой
истинное благо, а не всего лишь призрачное его отражение.
- И вы все еще ищете?
- Как видите. Я пошел к анархистам, чтобы увидеть их идеи, так сказать,
в натуре.
- И что же?
- И убедился, что все, чем занимались здесь эти люди, не более чем злая
карикатура на анархизм. И что народу русскому, появись у них благоприятные
условия, они принесут еще много горестей.
- Почему?
- Они заботятся не о народе. Они всецело погружены в свой собственный
мир. А точнее - в свой собственный желудок.
- Согласен! - оживился Мишель. - Но разве ваше сердце не чувствует
правоты большевиков?
- Человеческое сердце устроено так, что оно предпочитает верить не
громким словам, а фактам. Ответить на ваш вопрос я еще не готов.
Мишелю все больше и больше нравился этот человек. Убеждая себя в том,
что нельзя поддаваться чувству, Мишель радовался, что у Громова оказалась
не какаято иная книга, а именно "Овод", что он не пытался лицемерно
клясться в любви к пролетариату и не боялся высказывать мысли, которые
могли обратиться против него.
- И все же странно! - сказал Мишель. - Выходит так: пусть другие
борются, а я повитаю в философских облаках?