"Анатолий Тимофеевич Марченко. Третьего не дано (Советский военный роман) " - читать интересную книгу автора

- О нет! - возразил Громов, и что-то насмешливое и вызывающее вдруг
сверкнуло в его глазах и тут же погасло. - Просто льщу себя надеждой, что
в решающие моменты истории пройду курс обучения в максимально сжатые
сроки. А уж тогда со всей определенностью смогу сказать, под чье знамя
встану.
- Опоздаете! Не успеете вскочить даже на запятки колесницы истории!
- Возможно. Но постараюсь успеть. Если, конечно, уйду отсюда живым.
- Что еще можете добавить?
- Пожалуй, ничего. Впрочем, мне не хотелось бы оставлять вас в полном
неведении. Отвратительнейшее состояние, когда человека мучает какая-то
нераскрытая тайна. Вот вы спрашивали о надписи на книге. Загадочно,
правда? А между тем простейшая история - необычайно длинная и для человека
стороннего столь же необычайно банальная. Вряд ли я доставлю вам
удовольствие, если примусь излагать ее последовательно и со всяческими
подробностями. Скажу лишь, что книга эта не более чем память о человеке,
которого я беззаветно любил. Кстати, это обстоятельство - одна из самых
веских причин, побудивших меня скитаться по свету, чтобы забыться, утопить
свое горе в водовороте жизни. Теперь, кажется, все.
- На каком фронте вы воевали? - неожиданно спросил Мишель.
Громов улыбнулся. Улыбка, хотя и сдержанная, молодила его.
- Ценю вашу проницательность. Но я никогда не служил в армии. Числюсь
нестроевым. Это легко проверить.
"Вот тебе и интересный типаж, - огорченно подумал Мишель. - Или Калугин
что-либо знает о нем такое, чего не знаю я, и хочет проверить, смогу ли я
сам до этого докопаться. Или просто преувеличивает свои подозрения, так,
на всякий случай".
Громов с первых минут расположил к себе Мишеля, и каждое его слово
казалось правдивым, лишенным лицемерия. Это настолько обезоружило Лафара,
что он решил прервать допрос. Ведь не принимать же всерьез не
подкрепленные ни единым фактом подозрения Муксуна!
Мишель вызвал конвоира. Громов уже подходил к дверям, когда Лафар
остановил его вопросом:
- А книга? Вы не хотите взять свою книгу?
"Сейчас он вздрогнет, рванется к книге", - предположил Мишель, но
ошибся: лицо Громова оставалось непроницаемым и печальным.
- Видите ли, - сказал он, - это самая святая для меня вещь. Но так как
вы сами не вернули ее мне, я посчитал, что она представляет какой-то
интерес и, вероятно, нужна вам на определенное время как своего рода
вещественное доказательство или же как объект, заслуживающий изучения.
Хотите, я прочитаю ваши мысли? Вы думаете, что от книги этой потянутся
нити к чему-то неразгаданному и опасному для вас. Или же что на какой-либо
ее странице может скрываться шифр.
Извините, пожалуйста, но для того, чтобы прочитать мысли подобного
рода, право же, не требуется быть Шерлоком Холмсом. И если я не ошибся и
просто поддался своей излюбленной привычке предугадывать мысли и события,
то единственная просьба: вернуть мне ее, когда надобность в ней у вас
отпадет. Хочу надеяться, что вы выполните эту просьбу. Даже в том случае,
если судьба готовит мне нечто трагическое.
- Хорошо, - кивнул Мишель и, еще раз перечитав надпись на титульном
листе, задумался.