"Джессика Марч. Соблазн" - читать интересную книгу автора

Боится ли так, как я, совершить какую-нибудь непростительную ошибку?
Кажется ли ей каждый спектакль делом жизни и смерти, неважно, сколько
блистательных представлений уже у нее за спиной? А может, все становится
только хуже и каждый успех лишь приближает возможность провала, делает его
все отчетливей и страшней?
Наконец появилась Симонова. Подобно царице, ведущей прием, она
милостиво кивнула, когда люди из КГБ представили ей Хэла и Энн. Балерина
протянула каждому из них изящную, узкую ладонь.
- Сегодня я буду танцевать для вас, - произнесла она по-английски, -
отдавая дань вашему визиту в мою страну.
- Мы весьма польщены, - ответила Энн на чистом русском.
Удивленно моргнув, балерина на миг поглядела на них мягче. Энн
доводилось видеть такие взгляды и раньше; это вознаграждало ее за годы
упорной учебы. Однако ей было слишком хорошо известно, что упорный труд не
обязательно увенчивается успехом. Это касалось как политиков, так и
артистов.

Когда Хэл и Энн вошли в главную ложу страны, русский лидер, плотно
сложенный мужчина, и его жена, привлекательная, продуманно пользующаяся
косметикой дама, поднялись, чтобы приветствовать их. После того как были
произнесены взаимные комплименты, Энн почувствовала, как хозяйка, одетая в
платье цвета бургундского вина и в такой же бархатный жакет, скрупулезно
рассматривает ее.
- Ваше платье, - поинтересовалась жена Главного, - от американского
модельера?
- Да, - ответила Энн, пытаясь определить, приобретет ли их разговор о
моде политический оттенок или окажется обычной болтовней двух женщин.
- У вас для такого платья подходящая фигура. Я не могу носить
облегающие платья.
Ну и что? Дипломатический комплимент или сочувственное бормотание
требуется от нее? Прежде чем она успела решить, русская дама нарушила
молчание.
- Я купила свое в Париже, - сказала она с оттенком гордости.
Тут было уж легче.
- Очень милое, - похвалила Энн. - Оно сидит на нас превосходно.
Жена Главного улыбнулась. Вслед за этим, к счастью, стали меркнуть огни
в зале, и когда оркестр заиграл знакомую музыку "Лебединого озера", театр
наполнился слабым гулом предвкушения.
Музыка стала громче, когда появились первые танцоры, и Энн не забыла
повернуться и с улыбкой признательности посмотреть на хозяина и хозяйку.
Какое-то время она старалась забыться в живой, мелодичной музыке, грациозных
движениях танцоров. Верная своему слову, Симонова бросила взгляд на
правительственную ложу. У Энн перехватило дыхание, когда балерина исполнила
специальную каденцию: руки и ноги устремлены назад, тело режет воздух,
словно стрела, и она воспаряет вверх, вопреки всем законам физики.
- Великолепно, - прошептал Хэл, положив свою руку на руку Энн. Его
прикосновение послужило напоминанием о том, что она тоже должна будет
показать сегодня высший пилотаж, несмотря на леденящую хватку страха,
которая не отпускала ее.