"Габриэль Гарсия Маркес. Сто лет одиночества (роман)" - читать интересную книгу автора

за крошками". Иногда при виде какого-нибудь акварельного
изображения Венеции тоска по родине превращала в его памяти
запах тины и гнилых морских ракушек, исходящий от каналов, в
легкий аромат цветов. Амаранта вздыхала, смеялась и мечтала об
этой стране красивых мужчин и женщин, говорящих на языке детей,
о старинных городах, от былого величия которых остались лишь
роющиеся в мусоре кошки. Наконец-то Пьетро Креспи обрел любовь,
обрел после того, как в погоне за ней пересек океан, после
того, как спутал ее со страстью, торопливо и пылко целуясь с
Ребекой. Счастье принесло с собой процветание. Магазин Пьетро
Креспи занимал уже почти целый квартал и стал настоящей
оранжереей фантазии - в нем можно было увидеть и точную копию
флорентийской колокольни, отмечающую время боем курантов, и
музыкальные шкатулки из Сорренто, и китайские пудреницы,
которые, когда откроешь крышку, играют мелодию из пяти нот, и
все музыкальные инструменты, какие только можно вообразить, и
все заводные устройства, какие только можно придумать. Во главе
магазина стоял Бруно Креспи - младший брат, не обладавший
талантами, необходимыми для преподавания в музыкальной школе.
Благодаря ему улица Турков со своей ослепительной выставкой
разных безделушек превратилась в волшебный заповедник, там люди
забывали и о произволе Аркадио, и о далеком кошмаре войны.
Когда по приказу Урсулы возобновилась воскресная месса, Пьетро
Креспи подарил храму немецкую фисгармонию, организовал детский
хор и разучил с ним григорианский репертуар - это придало
некоторый блеск скромным службам падре Никанора. Все были
уверены, что Амаранта будет счастлива в супружестве с
итальянцем. Не торопя своих чувств, отдавшись на волю их
плавного, естественного течения, они наконец достигли того
рубежа, где оставалось только назначить дату бракосочетания.
Никто не собирался чинить им препятствия. Урсула, в глубине
души винившая себя в том, что бесконечными откладываниями
свадьбы изуродовала жизнь Ребеки, не хотела умножать свои
угрызения совести. Строгий траур по Ремедиос был отодвинут на
задний план бедствиями войны, отсутствием Аурелиано,
жестокостью Аркадио, изгнанием Хосе Аркадио и Ребеки.
Уверившись в том, что свадьба обязательно состоится, Пьетро
Креспи даже намекнул о своем желании считать Аурелиано Хосе, к
которому он проникся почти отцовской любовью, своим старшим
сыном. Все заставляло думать, что Амаранта уже подплывает к
тихой гавани безоблачного счастья. Но в противоположность
Ребеке она не выказывала ни малейшего волнения. С тем же
спокойствием, с каким она покрывала узорами скатерти, ткала
чудеснейшие позументы и вышивала крестиком королевских
павлинов, Амаранта ждала, когда Пьетро Креспи не сможет больше
противиться требованиям своего сердца. Ее час пришел вместе с
бурными октябрьскими дождями. Пьетро Креспи убрал с колен
Амаранты корзиночку с вышиванием и сжал ее руку своими
ладонями. "Я не в силах больше ждать, - сказал он. - Мы
поженимся в этом месяце". Она даже не вздрогнула, почувствовав