"Габриэль Гарсия Маркес. Сто лет одиночества (роман)" - читать интересную книгу автора

прикосновение его ледяных пальцев. Рука ее, как непокорный
зверек, высвободилась из плена и снова взялась за работу.
- Не будь наивным, Креспи, - сказала Амаранта с
улыбкой, - я скорее умру, чем пойду за тебя.
Пьетро Креспи потерял власть над собой. Он рыдал без
всякого стыда и в отчаянии чуть не сломал себе пальцы, но не
смог поколебать ее решения. "Не теряй напрасно время, -
отвечала ему Амаранта. - Если ты действительно так меня
любишь, не переступай больше порог этого дома". Урсула готова
была сквозь землю провалиться от стыда. Пьетро Креспи исчерпал
все слова мольбы. Он дошел до немыслимых унижений. Целый вечер
плакал в подол Урсулы, которая охотно продала бы свою душу,
лишь бы утешить его. Видели, как он дождливыми ночами бродит
вокруг дома с шелковым зонтиком, высматривая, нет ли света в
окне Амаранты. Никогда Пьетро Креспи не одевался более
изысканно, чем в эти дни. Его великолепная голова замученного
императора обрела необычайно величественный вид. Он надоедал
подругам Амаранты, приходившим вышивать с ней в галерее,
заклиная их переубедить ее. Он забросил все свои дела. Целые
дни проводил в задней комнате магазина, где сочинял
сумасбродные письма, вкладывал в них цветочные лепестки и
засушенных бабочек и отправлял Амаранте; письма возвращались к
нему нераспечатанными. Запершись, он целыми часами играл на
цитре. Однажды ночью он запел. Макондо проснулся в крайнем
изумлении, зачарованный волшебными звуками цитры, которые не
могли принадлежать этому миру, и голосом, исполненным любви,
сильнее которой и представить себе на земле было невозможно. И
тогда Пьетро Креспи увидел свет во всех окнах города, кроме
одного - окна Амаранты. Второго ноября, в день поминовения
усопших, его брат отпер двери магазина и обнаружил, что все
лампы зажжены, все музыкальные шкатулки открыты и играют, все
часы, не останавливаясь, бьют, и под звуки этого нелепого
концерта он нашел в задней комнате Пьетро Креспи - вены на его
запястьях были перерезаны ножом и обе руки опущены в умывальный
таз, наполненный росным ладаном.
Урсула распорядилась, чтобы гроб с телом поставили в ее
доме. Падре Никанор возражал против отправления религиозного
обряда и погребения самоубийцы в освященной земле. Урсула
вступила с ним в спор. "Этот человек стал святым, - заявила
она. - Как это вышло и почему, ни вам, ни мне не понять. И
вопреки вашей воле, я положу его рядом с Мелькиадесом". Так она
и сделала после пышной похоронной церемонии и при единодушном
одобрении всего города. Амаранта не выходила из спальни. Со
своей постели она слышала рыдания Урсулы, шаги и тихие голоса
столпившихся в доме людей, причитания плакальщиц, а потом
глубокую, пропитанную запахом растоптанных цветов тишину. Долго
еще чудился Амаранте по вечерам аромат лаванды, но она нашла в
себе силы не поддаться безумию. Урсула ее покинула. Даже глаз
не подняла, не пожалела дочь в тот вечер, когда Амаранта вошла
на кухню, положила руку на угли в плите и держала до тех пор,