"Габриэль Гарсия Маркес. История одной смерти, о которой все знали заранее (Повесть)" - читать интересную книгу автора

расчесывать волосы перед сном. "Девочки, - говорила она им, - не
причесывайтесь на ночь, это задерживает в море корабли". Она считала, если
бы не это, других таких воспитанных девушек не сыскать. "Лучше не бывает,
- часто говорила она. - Любой будет счастлив с такою женой, их воспитали
для страдания". Тем двоим, что женились на старших дочерях, нелегко было к
ним прорваться: сестры повсюду ходили вместе, устраивали вечера, где
женщины танцевали друг с дружкой, и склонны были подозревать задние мысли
в намерениях мужчин.
Анхела Викарио была самой красивой из четырех, и моя мать говорила, что
она, подобно великим королевам, известным из истории, явилась на свет с
затянутой на шее пуповиной. Однако казалась она беззащитной, ей словно не
хватало жизненного напора, так что будущность перед ней маячила самая
зыбкая. Я видел ее из года в год во время рождественских каникул, и с
каждым разом она выглядела все более не от мира сего в окне своего дома,
где под вечер, вместе с соседками, делала матерчатые цветы и напевала
вальсы, какие напевают незамужние женщины. "Саму бы ее насадить на
проволочку, вместо цветочка, - говорил мне Сантьяго Насар, - эту дурочку,
твою двоюродную сестрицу". Как-то, незадолго до траура, который семья
стала носить после смерти сестры, я встретил Анхелу Викарио на улице -
впервые она нарядилась как взрослая и волосы завила: я глазам не поверил -
неужели это она. Но это впечатление скоро исчезло: жизненный напор в ней
слабел год от году. А потому, когда стало известно, что Байардо Сан Роман
собирается жениться на ней, многие сочли это причудой чужака.
Семейство приняло известие не просто всерьез, но возликовало. Кроме Пуры
Викарио, которая поставила условие: Байардо Сан Роман должен представить
документы, удостоверяющие его личность. До сих пор было неизвестно, кто же
он на самом деле. Его прошлое уходило не далее того вечера, когда он
высадился у нас в нарядном, как у артиста, костюме; он так не любил
говорить о своем прошлом, что за этим могло скрываться все что угодно.
Стали даже поговаривать, будто он командовал войсками, сравнивая с землей
селения и сея ужас в Касанаре, будто он беглый каторжник из Кайенны, будто
его видели в Парнамбуко, где он пытал счастье с парой дрессированных
медведей, будто он подобрал то, что осталось от груженного золотом
испанского галиона, затонувшего в проливе Ветров. Байардо Сан Роман разом
покончил с досужими домыслами: привез всю свою семью. Прибыли четверо:
отец, мать и две лишившие всех покоя сестрицы. Они приехали в одиннадцать
утра на "Форде-Т" с официальным номерным знаком и клаксоном, который
крякал, как утка, и переполошил весь городок. Мать, Альберта Симондс,
крупная мулатка с Кюрасао, чей испанский все еще был пересыпан тамошними
словечками, в юности была признана самой красивой из двухсот наиболее
красивых девушек Антильских островов. Сестры Байардо Сан Романа, едва
расцветшие, походили на молодых, не знающих покоя кобылок. Но главным
козырем был отец: генерал Петронио Сан Роман, герой гражданских войн
прошлого века, боевая слава консервативного режима, ибо именно он
разгромил и обратил в бегство полковника Аурелиано Буэндиа в битве при
Тукуринке. Моя мать единственная, кто не пошел засвидетельствовать ему
почтение, когда узнала, кто он такой. "Прекрасно, что они женятся, -
сказала она мне. - Но это - одно, а совсем другое - пожать руку человеку,
который приказал выстрелить в спину Херинельдо Маркесу". Как только он
выглянул в окошко автомобиля, приветственно махая белой шляпой, его сразу