"Габриэль Гарсия Маркес. Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке" - читать интересную книгу автора

- Слава твоего дома, передаваемая из уст в уста, облетит землю от
антильских границ до королевств Голландских, - вещала бабушка. - Твой дом
станет важнее президентского дворца, потому что в нем будут обсуждаться
государственные дела и решаться судьбы нации.
В этот момент вода перестала течь.
Эрендира вышла из палатки узнать, что случилось, и увидела, что
ответственный за воду индеец рубит дрова в кухне.
- Кончилась вода, - сказал индеец. - Надо остудить еще.
Эрендира подошла к очагу, над которым висел котел с кипятком и
плававшими в нем ароматными листьями. Обернув руки тряпкой, она приподняла
котел и убедилась, что может справиться с ним без помощи индейца.
- Иди, - сказала Эрендира. - Я сама налью воду.
Она подождала, пока индеец уйдет, и, сняв с огня бурлящий котел, с
большим трудом поднесла его к трубе и уже собиралась вылить смертоносную
жидкость в водопровод, как вдруг из шатра донесся бабушкин голос:
- Эрендира!
Бабушка как будто увидела ее.
Напуганной криком внучке в последний момент стало стыдно.
- Иду, иду, бабушка,- ответила она. - Вода еще не остыла.
В ту ночь мысли долго не давали ей уснуть, а бабушка, одетая в золотой
жилет, пела во сне. Эрендира со своей постели пристально глядела на нее
сквозь темноту немигающими глазами кошки. Потом легла на спину, широко
раскрыв глаза, со скрещенными, как у утопленника, руками, и, собрав всю
свою скрытую силу, беззвучно позвала:
- Улисс!


В тот же миг в доме на апельсиновой плантации Улисс проснулся.
Он услышал голос Эрендиры так ясно, что сначала обшарил взглядом
полутемную комнату. Подумав мгновение, Улисс скатал свою одежду, взял
башмаки и вышел из спальни. Он проходил по террасе, как вдруг услышал
голос отца:
- Куда ты собрался?
Улисс увидел его фигуру, освещенную луной.
- В мир, - ответил он.
- На этот раз я тебя не держу,- сказал голландец. - Но предупреждаю,
что, куда бы ты ни пошел, всюду тебя будет преследовать отцовское
проклятие.
- Пусть так,- сказал Улисс.
Удивленный и отчасти даже гордый решимостью сына, голландец проводил
его через залитый луной апельсиновый сад взглядом, в котором мало-помалу
начала светиться улыбка. Жена стояла за его спиной и была, по обыкновению,
прекрасна. Когда Улисс закрыл ворота, голландец произнес:
- Он еще вернется, хлебнув в жизни горя, и раньше, чем ты думаешь.
- Ты ничего не понимаешь, - вздохнула жена. - Он никогда не вернется.
В этот раз Улиссу уже не надо было спрашивать дорогу к Эрендире. Он
пересек пустыню, прячась в попутных машинах, воруя на хлеб и пристанище, а
часто воруя просто так, чтобы насладиться риском, и наконец отыскал шатер
в приморской деревушке, из которой были различимы стеклянные здания
озаренного огнями города и где слышны были прощальные гудки ночных