"Габриэль Гарсия Маркес. Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке" - читать интересную книгу авторапароходов, бравших курс на остров Аруба.
Эрендира спала, прикованная к кровати, сохраняя позу утопленника, увлекаемого течением. Улисс долго смотрел на нее, не будя, но так пристально, что Эрендира проснулась. Тогда они стали целоваться в темноте, неторопливо лаская друг друга, раздеваясь до изнеможения медленно - и все это с молчаливой нежностью и затаенным счастьем, более чем когда-либо похожими на любовь. В другом углу шатра спящая бабушка, величественно перевернувшись на другой бок, начала бредить. - Это случилось, когда прибыло греческое судно, - сказала она. - Судно с экипажем безумцев, которые делали женщин счастливыми и платили им не деньгами, нет, а живыми губками, которые разгуливали по домам, стонали, как больные, и заставляли плакать детей, чтобы пить их слезы. Вся содрогнувшись, она приподнялась и села. - И тогда появился он, - вскричала бабушка, - мое божество; он был сильнее и больше - настоящий мужчина по сравнению с Амадисом. Улисс, не обращавший поначалу на этот бред никакого внимания, увидев, что бабушка села, попытался спрятаться. Эрендира успокоила его. - Не бойся, - сказала она. - В этом месте она всегда садится, но никогда не просыпается. Улисс положил голову ей на плечо. - В этот вечер я пела с моряками, и вдруг мне показалось, что началось землетрясение, - продолжала бабушка. - Наверное, и все так решили, потому что убежали, крича и умирая со смеху, а под навесом из астромелий остался которую все тогда пели. Даже попугаи в патио. И ни с того ни с сего, так, как поют только во сне, она пропела эти горькие для нес строки: Господи, Господи, верни мне невинность, чтоб насладиться его любовью, как в первый раз. И только тут Улисс заинтересовался бабушкиными печалями. - Он стоял там, - рассказывала бабушка, - с попугаем на плече, с мушкетом для защиты от людоедов, совсем как Гуатарраль, прибывший в Гвиану, и я почувствовала дыхание смерти, когда он встал передо мной и сказал: "Тысячу раз я объехал свет и видел всех женщин всех народов и потому с полным правом говорю теперь, что ты самая гордая и самая покорная, самая прекрасная на земле". Бабушка снова легла и заплакала, уткнувшись в подушку. Улисс и Эрендира долгое время молчали, убаюканные сверхмощным дыханием спящей старухи. И вдруг Эрендира - голос ее даже не дрогнул - спросила: - А ты бы смог ее убить? Застигнутый врасплох, Улисс растерялся. - Не знаю,- сказал он. - А ты бы смогла? - Я не могу,- ответила Эрендира.- Она моя бабушка. Тогда Улисс еще раз оглядел огромное спящее тело, как бы прикидывая, сколько в нем жизни, и сказал решительно: - Для тебя я готов на все. Улисс купил фунт крысиного яда, смешал его со взбитыми сливками и малиновым вареньем и, вынув из пирога безобидную начинку, пропитал его |
|
|