"Габриэль Гарсия Маркес. Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке" - читать интересную книгу автора

этим смертоносным кремом. Сверху он положил толстый слой густого крема,
разровнял его ложкой так, чтобы скрыть все следы своих зловещих
манипуляций, и, в довершение хитрости, украсил пирог семьюдесятью двумя
маленькими розовыми свечками.
Когда с праздничным пирогом в руках он вошел в шатер, бабушка встала с
трона, потрясая грозным посохом.
- Нахал! - вскричала она. - И ты еще смеешь переступать порог этого
дома!
Ангельская внешность Улисса скрывала его подлинные чувства.
- Сегодня, в день вашего рождения, - сказал он, - я пришел, чтобы вы
меня простили.
Обезоруженная такой явной ложью, бабушка велела накрыть стол, как для
свадебного ужина. Пока Эрендира им прислуживала, она усадила Улисса и,
одним опустошительным дуновением погасив свечи, разрезала пирог на равные
части. Первый кусок достался Улиссу.
- Мужчине, который умеет добиваться прощения, рай уже наполовину
обеспечен, - сказала бабушка. - Первый кусок обещает счастье.
- Я не люблю сладкого, - ответил Улисс. - Приятного аппетита.
Следующий кусок пирога бабушка предложила Эрендире, которая отнесла его
на кухню и выбросила в мусорное ведро.
Оставшееся съела бабушка. Она засовывала в рот целые куски и глотала не
разжевывая, стеная от наслаждения и поглядывая на Улисса из своего
сладостного лимба. Когда на ее тарелке ничего не осталось, она доела
пирог, отвергнутый Улиссом. Пережевывая последний кусок, она подбирала со
скатерти крошки и отправляла их в рот.
Она съела столько мышьяка, что им можно было бы уничтожить целый
выводок крыс. Однако она играла на пианино и пела до полуночи, счастливо
улеглась и заснула вполне естественным сном. Только какойто цокающий звук
примешивался к ее дыханию.
Улисс и Эрендира следили за ней с соседней кровати, с минуты на минуту
ожидая предсмертного хрипения.
Но когда бабушка начала бредить, голос ее был, по обыкновению, полон
жизни.
- Я обезумела! Боже мой! Я обезумела! - вскричала она. - Чтобы он не
вошел, я заперла дверь спальни на два засова, придвинула к ней стол и
трюмо, поставила на стол стулья, а он только слегка ударил перстнем, и мои
баррикады рассыпались: стулья сами собой упали на пол, стол и трюмо сами
отлетели от двери, засовы сами выскочили из петель.
Улисс и Эрендира с возрастающим изумлением глядели на нее, а между тем
бред становился все драматичнее и проникновеннее, а голос все
доверительней.
- Я чувствовала, что умираю, вся в поту от страха, умоляя, чтобы дверь
открылась, не открываясь, чтобы он вошел, не входя, чтобы он никогда не
уезжал и никогда не возвращался, чтобы не убивать его.
Несколько часов подряд она главу за главой пересказывала свою историю,
погружаясь в самые ничтожные подробности, как будто заново переживала все
во сне. Незадолго до рассвета она заворочалась, устраиваясь поудобнее и
сотрясая стены, и голос ее прервали рыдания о неизбежном.
- Я предупреждала его, но он смеялся, - выкрикивала она.- Я снова
предупреждала, но он снова смеялся, пока не открылись его полные ужаса