"Габриэль Гарсия Маркес. Статьи" - читать интересную книгу автора

Советском Союзе. Девушка, хозяйка велосипеда, сказала немцу, что дарит его
ему. Он отказался. Когда поезд тронулся, девушка с помощью добровольных
помощников забросила велосипед в вагон и нечаянно разбила делегату голову.
В Москве можно было наблюдать картину, ставшую привычной на фестивале:
немец с перевязанной головой, разъезжающий по городу на велосипеде.
Надо было проявлять сдержанность, чтобы русские с их упорным желанием
одарить нас чем-нибудь сами не остались ни с чем. Они дарили все. Вещи
ценные и вещи негодные. В украинской деревне какая-то старушка протиснулась
сквозь толпу и преподнесла мне обломок гребенки. Все были охвачены желанием
дарить просто из желания дарить. Если кто-нибудь в Москве останавливался
купить мороженое, то вынужден был съесть двадцать порций и вдобавок еще
печенье и конфеты. В общественном заведении невозможно было самому оплатить
счет - он был уже оплачен соседями по столу. Однажды вечером какой-то
человек остановил Франко, пожал ему руку, и у него в ладони оказалась
ценная монета царского времени; неизвестный даже не остановился, чтобы
выслушать слова благодарности. В толпе у входа в театр какая-то девушка,
которую мы ни разу больше не видели, сунула делегату в карман рубашки
двадцатирублевую бумажку. Я не думаю, что эта чрезмерная и всеобщая
щедрость была следствием приказа властей, желавших поразить делегатов. Но
даже если это невероятное предположение верно, все равно Советское
правительство может гордиться дисциплиной и преданностью своего народа.
В украинских селах мы видели овощные базары - длинные деревянные
прилавки, которые обслуживали женщины в белых халатах и белых платках на
голове; ритмичными и веселыми возгласами они привлекали внимание к товару.
Я решил, что это фольклорные сценки по случаю фестиваля. В сумерках поезд
остановился в какой-то деревне, мы вышли поразмяться, пользуясь тем, что
нас никто не встречал. Подошел юноша и попросил иностранную монету; остался
довольным и последней пуговице с моей рубашки и пригласил нас на рынок. Мы
задержались возле одной из женщин - ее подруги, помогая себе жестами,
продолжали шумную и непонятную рекламу. Парень объяснил, что здесь продают
колхозный урожай, и с законной гордостью, но и со слишком явным
политическим умыслом подчеркнул, что женщины не конкурируют друг с другом,
поскольку товар - коллективная собственность. Я возразил, что в Колумбии
все происходит точно так же. Парень пропустил мои слова мимо ушей.
Объявили, что в Москву мы прибываем на следующий день в 9.02. В восемь
уже въехали в густо застроенный индустриальный пригород. Приближение Москвы
- это нечто ощутимое, чувствуемое, нарастающее в груди каким-то
беспокойством. Непонятно, когда начинается город. Вдруг, в какой-то
неопределенный миг обнаруживаешь, что деревья кончились, и зеленый цвет
остается в памяти, словно игра воображения. Непрерывный вой паровозного
гудка разносится над запутанной системой проводов высокого напряжения,
семафоров, над мрачными заборами, которые сотрясаются, будто в ожидании
катастрофы, и ты чувствуешь себя невероятно далеко от дома. Потом - мертвая
тишина. По невзрачной улочке проехал пустой автобус, из окошка высунулась
женщина и, раскрыв рот, смотрела на проходящий поезд. У самого горизонта,
словно на безоблачной и гладкой поверхности увеличенной фотографии,
высилось дворцовое здание университета.
Москва - самая большая деревня в мире
Москва - самая большая деревня в мире - не соответствует привычным
человеку пропорциям. Лишенная зелени, она изнуряет, подавляет. Московские