"Габриэль Гарсиа Маркес. Десять дней в море без еды и воды" - читать интересную книгу автора

подобно желтому бриллианту на темном, точно красное вино, на небе загорелась
первая звезда, яркая и квадратная. Это послужило своеобразным сигналом. В
следующий миг на море упала тяжелая, плотная завеса ночи.
Погрузившись во тьму, в которой не видно было ни зги, я сначала не мог
побороть страх. Судя по плеску воды о борт, плот медленно, но неуклонно
продвигался вперед. Теперь, когда море окутал мрак, я осознал, что днем мне
было не так уж и одиноко. Гораздо хуже оказалось сидеть в потемках на плоту,
которого я не видел, а лишь чувствовал у себя под ногами и который бесшумно
скользил по черному-пречерному морю, населенному неведомыми существами.
Чтобы скрасить одиночество, я принялся смотреть на квадратный циферблат
часов. Было без десяти семь. Не скоро, ох как не скоро - часа через два, а
то и через три - стало без пяти семь. Когда минутная стрелка подползла к
двенадцати, часы показали ровно семь, и небо усеяли мириады звезд. Но у меня
было ощущение, будто прошла целая вечность и вот-вот начнет светать. Я
по-прежнему упорно ждал самолетов.
Стало зябко. На плоту нельзя не промокнуть. Даже если сесть на борт,
ноги все равно окажутся в воде, потому что сетчатое днище провисает под
водой, словно корзина, на полметра с лишним. В восемь вечера в воде было
теплее, чем на воздухе. Я знал, что на дне плота мне не страшны морские
животные, потому что сеть, прикрепленная внизу, не дает им возможность
проникнуть внутрь. Но одно дело учить и верить тому, что учишь в школе,
когда инструктор демонстрирует тебе устройство плота на маленьком макете и
ты сидишь на скамье, а рядом сидят еще сорок твоих товарищей, и все это
происходит в два часа дня. А когда ты в восемь вечера в море один и
надеяться тебе не на что, ты начинаешь думать, что слова инструктора -
полная бессмыслица. Главное, что полтела было у меня в воде, в мире, где
хозяйничают не люди, а морские гады, и, хотя ледяной ветер рвал на мне
рубашку, я не отваживался слезть с борта. По словам инструктора, это самое
опасное место на плоту. И все же только там я чувствовал себя вдали от
морских существ, огромных, неведомых тварей, которые, судя по раздававшимся
звукам, таинственно проплывали мимо плота.
Этой ночью я с трудом различил в запутанной, бескрайней паутине звезд
Малую Медведицу. Никогда я не видел столь звездного неба. На нем почти не
было свободного места. А распознав Малую Медведицу, я уже боялся оторвать от
нее взгляд. Бог весть почему, но с ней я не чувствовал себя таким одиноким.
В Картахене, когда нам давали увольнительную, мы встречали рассвет на мосту
Манга: Ра-мон Эррера пел, подражая Даниэлю Сантосу, а кто-нибудь
аккомпанировал ему на гитаре. Сидя на каменном парапете, я всегда видел
Малую Медведицу над склоном горы Серро-де-ла-Попа. Этой ночью на плоту я
вдруг на мгновение перенесся на мост Манга, и мне показалось, что рядом поет
под гитару Рамон Эррера, а Малая Медведица сияет не в открытом море, за
двести миль от суши, а над Серро-де-ла-Попа. Я думал, что, наверное, сейчас
кто-то смотрит на Малую Медведицу в Картахене, и мне становилось не так
одиноко.
Моя первая ночь в море длилась особенно долго из-за полного отсутствия
событий. Невозможно описать ночь на плоту, когда ничего не происходит и ты
безумно боишься морских существ, а на руке у тебя фосфоресцирующие часы,
которые поминутно притягивают твой взгляд. 28 февраля, в ночь, положившую
начало моим скитаниям по морю, я смотрел на часы каждую минуту. Это было
сущей пыткой. В отчаянии я решил их снять и сунуть в карман, чтобы не