"Габриэль Гарсиа Маркес. Вспоминая моих грустных шлюх" - читать интересную книгу автора

под внезапным ливнем. Но куда больше фильмов меня интересовали ночные
пташки, отдававшиеся по цене входного билета, а то и даром или в долг.
Короче говоря, кино - не мой жанр. А культ непристойности Ширли Темпл и
вовсе стал последней каплей, переполнившей чашу.
Путешествовал я всего четыре раза - на Цветочные игры в Картахену
де-Инди-ас, когда мне еще не было и тридцати, да еще однажды плыл целую
скверную ночь на моторке в Сайта Марию по приглашению Сакраменто Монтьеля на
торжественное открытие его борделя. Что касается моей домашней жизни, то я и
непривередлив и мало ем. Когда Дамиана состарилась, она перестала приходить
готовить, и с тех пор моей постоянной едой стала картофельная тортилья в
кафе "Рим" после закрытия редакции.
Итак, в канун своего девяностолетия, ожидая звонка Росы Кабаркас, я не
стал обедать и никак не мог сосредоточиться на чтении. В два часа пополудни
в адской жаре оглушительно трещали цикады, и солнце катило в открытые окна,
так что мне пришлось трижды перевешивать гамак. Мне всегда казалось, что
день моего рождения - самый жаркий в году, и я свыкся с этим, но в тот день
выносить жару не было сил. В четыре часа я попытался придти в себя с помощью
шести сюит для виолончели Иоганна Себастьяна Баха, в исполнении Пабло
Казальса. Я считаю их самым мудрым, что есть в музыке, однако вместо того,
чтобы, как обычно, успокоить, они ввергли меня в состояние тяжелейшей
прострации. Я задремал на второй, которая кажется мне немного суматошной, и
во сне жалоба виолончели смешалась с тоскливым гудком отчалившего судна. И
почти тотчас же я проснулся от телефонного звонка, и ржавый голос Росы
Кабаркас вернул меня к жизни. "Везет дуракам, - сказала она. - Я нашла
курочку, даже лучше, чем ты хотел, но с одной закавыкой: ей только-только
четырнадцать". - "Ничего, поменяю ей пеленки", - пошутил я, не поняв, к чему
та клонит. "Да не в тебе дело, - сказала женщина, - а кто мне оплатит три
года тюрьмы? "
Никто и ничего не должен был платить, а она - и подавно. Она собирала
свой урожай именно на малолетках, они были товаром в ее лавке, у нее они
делали свой первый шаг, а потом она жала из них сок до тех пор, пока они не
переходили к более суровой жизни дипломированных проституток в знаменитый
бордель Черной Эуфемии. Роса Кабаркас никогда не платила штрафов, потому что
ее дом был аркадией для местных властей, начиная губернатором и кончая
последней канцелярской крысой из мэрии, и трудно было вообразить, что
хозяйке этого заведения не хватает власти, чтобы нарушать закон в свое
удовольствие. Так что ее запоздалые угрызения, по-видимому, означали всего
лишь намерение выгоднее продать свои услуги: тем дороже, чем опаснее.
Затруднение было улажено с помощью двух дополнительных песо, и договорились,
что в десять часов я приду в ее дом с пятью песо наличными и уплачу вперед.
И ни минутой раньше, поскольку девочка должна успеть накормить и уложить
спать младших братьев, и еще приготовить ко сну разбитую ревматизмом мать.
Оставались четыре часа. По мере того как они шли, сердце мое
наполнялось едкой пеной, от которой трудно было дышать. Я сделал тщетное
усилие укротить время процедурой одевания. Ничего особенного, разумеется, уж
если даже Да-миана говорит, что одеваюсь я как сеньор епископ. Я побрился
опасной бритвой, еще пришлось подождать в душе, пока сойдет горячая вода,
нагретая в трубах солнцем. Но пока вытирался полотенцем, снова вспотел. Я
оделся в соответствии с предстоящим мне ночью событием: белый полотняный
костюм, рубашка в синюю полоску с крахмальным воротником, галстук китайского