"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

длинный кожаный шнур. Осталось только хорошо промазать его жиром глухаря.
Загоскин привязал к концу шнура термометр. Он подходил к дымящейся речной
полынье, становился на край зеленого льда и бросал термометр в тяжелую
зимнюю воду. А что, если промахнешься и термометр разлетится в куски на
льду? И Загоскин заключил свой прибор в рамку из лиственничных веток. Когда
ему нужно было измерить глубинную температуру, он привязывал к термометру
большую свинцовую пулю.
Долгожданную "одиночку" Загоскин увидел с вершины прибрежного холма. Но
почему над трубой зимовья не видно дыма, не слышно лая собак? Почему настежь
распахнуты ворота лиственничной стены, а огромный деревянный засов лежит у
внешней стороны палисада? Тропа к зимовью занесена снегом. Держа пистолет
перед грудью, он заковылял к воротам.
- Эй, кто там? - крикнул он по-русски.
"Одиночка" молчала. Загоскин повторил свой вопрос по-индейски и, не
дождавшись ответа, рванул на себя обитую шкурами дверь. Она примерзла;
значит, в избе давно не топили. Порог был покрыт серым льдом. Загоскин с
трудом проник в дом.
Креол-приказчик лежал неподалеку от окна, голова его была размозжена;
сгустки мерзлой крови разбросаны на мехах, устилавших пол. На сосновом столе
белела раскрытая книга приема мехов; склонившись над ней, Загоскин прочел:
"Март 1842 года. Лисиц красных - 3, волков - 5, выдр речных - 12, соболь -
1, медведей - 4, бобров - 2..." Где же все это? Он прошел в пушную кладовую:
там валялась лишь окровавленная заячья шкурка - очевидно, убийца вытирал ею
руки - и чернели пустые пороховые бочки.
Потом он подошел к креолу. Сдвинуть тело с места не удалось, оно
накрепко примерзло к полу. Загоскин разжег очаг и стал дожидаться, когда
жилье наполнится теплом. Креола он прикрыл шкурой рыси. Согревшись, Загоскин
вышел и, внимательно оглядев все вокруг дома, нашел приметный холмик.
Расчистив снег, обнаружил сундук со съестными припасами - хранилище
неприкосновенных запасов пищи, какие обычно устраивают в глухих зимовьях. Он
богат! Сегодня он ест рыбу и солонину, пьет крепкий кяхтинский чай с
сухарями. Но надо подумать, что делать с телом креола? Загоскин решил на
время положить его в кладовой на пустые пороховые бочки, сдвинутые в ряд.
Ночью спалось плохо. Загоскин вдруг вспомнил о том, что в мешке индейца
Кузьмы остались все бумаги, записки и наброски - плод исследований на
острове Михаила. Как теперь восстановить все это? Мозг работал с
удивительной быстротой: в сознании вспыхивали цифры. Они казались красными.
Температура вечной мерзлоты в шурфе "А"... Скорость течения Квихпака у
морского бара... 24! Это число найденных им костей ископаемых оленя и
овцебыка... Он вскочил с мехового ложа, подсел к огню и, раскрыв тетрадь,
стал записывать то, что вспоминал... Жаркая смола на поленьях сосны -
"чаги" - до утра кипела в очаге. Загоскин смотрел на белые страницы - по ним
пробегали то дым, то отблески огня, то тень от его двигающейся руки.
Когда встало солнце, угли в очаге еще звенели золотым жаром. Загоскин
взглянул на них, улыбнулся и повалился на шкуры. Спал долго, без сновидений.
В хижине креола он прожил неделю.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Снова нескончаемый снежный путь. Лаврентий Загоскин хотел до