"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

иноземца чертежа. Теперь эти клочки, тщательно пронумерованные и
разглаженные, лежали в походном мешке. По возвращении в Ново-Архангельск
Загоскин надеялся восстановить чертеж, наклеив его на полотно.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В широких низинах между Квихпаком и Кускоквимом стояли самые
многолюдные селения. Здесь жили племена, которые можно было причислить к
жителям моря. Очевидно, это были эскимосы. Семья народа кан-юлит была
многочисленной; она, как узнал Загоскин, занимала все побережье Ледовитого
океана и Берингова моря, остров Кадьяк и Чугацкий залив. Жители моря обитали
в темных "кажимах" - полуподземных жилищах с узкими, похожими на длинные
норы входами. Проникать в эти подземелья нужно было на четвереньках. Кузьма
обычно не давал Загоскину входить, вернее, вползать, туда первому. Старый
индеец храбро протискивался в темную нору и тянул вслед за собой своего
друга.
- Тише, русский тойон! Здесь, кажется, собака. Я сейчас загоню ее в
жилище. Направо, у стены, большая деревянная чаша; видимо, квасится рыба. Не
задень ее. Ползи за мной. Я уже вижу огонь очага. Святой Никола, зачем они
забиваются под землю? Ведь живем же мы в хижинах. А знаешь, дальше к северу
люди Зимней Ночи строят себе жилища из китовых ребер... Ну, кажется, мы
доползли.
Кузьма поднялся с колен и выпрямился, оглядываясь вокруг. Оба они
стояли внутри большого кажима. Вдоль стен шли высокие нары, окно в потолке
еле пропускало слабый свет. В таких кажимах эскимосы обычно собирались для
важных празднеств, собраний, а также для омовений. Париться они любили не
меньше русских мужиков, только вместо березовых веников эскимосы употребляли
пучки морской травы. На этот раз здесь справляли праздник годичных поминок.
На нарах сидели гости, приехавшие из глубины тундры. Семь жировых
светильников жарко горели посередине кажима; это означало, что поминки
справляло семь семейств.
Отблеск светильников и широкий свет костра скользили по грудам
подарков, сваленных на нары. Здесь были весла от байдарок, ножи и копья,
рубахи из кишок моржа, бобровые шкуры и обувь из кожи зубатки.
Хозяева и гости долго молчали. Наконец к светильнику подошел коренастый
старик охотник и громко выкрикнул чье-то имя. В ответ гость, сидевший в
дальнем углу нар, безмолвно поднял вверх руку. Старик кинул на нары бобровую
шкуру - подарок в память о поминках. Шкуру передали гостю. И так, один за
другим, поминающие подходили к светильникам, выкрикивали имена гостей и
вручали им дары.
- Знаешь, русский тойон, - шепотом сказал Кузьма, - как здесь поминают?
Тот, кому дают подарки, носит имя умершего. Так у них водится всегда. Ну
вот, был человек, звали его Кыголиях. Он умер. А какой-то Кыголиях жив и
сейчас. Те, кто поминают, разыскивают его и делают подарки Кыголияху живому
в честь мертвого. Понимаешь теперь? Если бы мы назвались именами умерших, у
нас было бы немало шкур.
- Помолчи, - шепнул ему Загоскин. - Мне надо хорошо запомнить праздник
мертвых.
Они сели на краю нар, рядом с каким-то тезкой умершего, получившим в
подарок связку из нитей голубого бисера. Между тем поминающие завели