"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

Ювеналия, потому что Кузьма ни с того ни с сего несколько раз повторил его
имя, прибавляя к нему русскую брань. Люди кан-юлит мотали головами, очевидно
не соглашаясь с доводами Кузьмы насчет невозможности нового крещения.
- Крести нас снова, русский тойон, - упорствовали эскимосы.
- Ну хорошо, - улыбнулся Загоскин. Он вспомнил, что начальник
Михайловского редута дал ему старые святцы - маленькую карманную книжку в
малиновом переплете. Загоскин вносил в нее какие-то записи, пользуясь
книжечкой как календарем.
Он с улыбкой перечитывал имена святых, приходящиеся на май, - Афанасий,
Тимофей, Симон, Зилот, Кирилл и Мефодий, Феодор и Ефрем Перекомский, Симеон
Столпник, апостол Карп и Игнатий Ростовский... Загоскин вдруг задумался.
Завтра - праздник троицы.
- Ладно, - промолвил он, - завтра, как только взойдет солнце, я дам вам
новые имена. Подходите ко мне по одному, я должен запомнить имена, которые
дал вам Лукин.
Загоскин переписал всех эскимосов и против старых имен поставил новые
из святцев.
- Теперь до рождения новой луны каждый из вас будет праздновать свой
день. Идите по домам, - сказал Загоскин людям.
Утром над тундрой, над гранитными берегами притока Кускоквима взошло
яркое и уже теплое солнце. Вдалеке синела высокая гора Ташатулит, на ее
вершине светилось жемчужное облако. В зарослях ольхи и тальника, зеленых и
влажных, пересвистывались веснянки. Загоскин собрал эскимосов на берегу
реки, на высоком холме. Он велел им пойти в прибрежные низины и срубить там
десять березок - самых зеленых и стройных, а Кузьме пришлось сколотить
большой крест из сосновых бревен и поставить его на вершине холма. Пока люди
кан-юлит ходили за деревьями, Загоскин развел костер и раскалил на огне
шомпол от своего пистолета. Шомполом он выжег на кресте год, месяц, число,
свою фамилию, широту и долготу местности. Подумав, он прибавил к надписи:
"День Св. Троицы".
Эскимосы принесли белоствольные деревца с нежной, едва распустившейся
листвою и, как указал Загоскин, воткнули их в серебристый олений мох.
- Снимите шапки и подходите ко мне по одному, - сказал он людям
кан-юлит. - Крещается раб божий Симон! - провозгласил Загоскин, и индеец
Кузьма прилежно перекрестился при этих словах. За ним неумело и смешно
перекрестились эскимосы.
Симон, пожилой эскимос, носивший до этого имя Эсрома, получил от
Загоскина узкий бумажный ярлычок с записанным на нем новым именем. Такие же
ярлычки были розданы остальным эскимосам на тот случаи, если сюда
когда-нибудь заглянет миссионер, чтобы он не переменил имен эскимосам в
третий раз.
Вечером в кажиме эскимосы с Загоскиным и Кузьмой праздновали первые
именины новокрещена Симона. Гости пришли на торжество в лучших одеждах, с
поясами, украшенными волчьими хвостами и мордами росомах. Полы одежды были
оторочены каймой из кожи зубатки и налима. Люди бросали друг в друга туго
надутыми пузырями морских животных, раскрашенными самым причудливым образом.
На пузырях были нарисованы совы, киты и тюлени. Молодой эскимос Мефодий
носился по кажиму с большим изображением филина, вырезанным из дерева. Когда
Мефодий дергал за кожаный шнурок, филин хлопал пестрыми крыльями и открывал
круглые глаза. Деревянная чайка долбила клювом невидимую рыбу, куропатки,