"Сергей Марков. Юконский ворон " - читать интересную книгу автора

своего повествования. А если до этого мне удастся найти журнал, который
согласится напечатать мои труды, то этим заработком я сильно поправлю все
дела...
Возвращусь к той осени, когда я покидал Ситху с охотским кораблем.
Главный правитель дозволил мне взять друга моего, индейца Кузьму, с собою до
острова Кадьяка, с тем чтоб индеец после зимовки и весеннего промысла
вернулся в Ситху. Содержание Кузьмы я, разумеется, принял на свой счет. Бриг
"Охотск" бросил якорь в Павловской гавани. И там, когда я вышел на палубу и
взорам открылись просторы близлежащего берега Аляски, сердце мое сжалось от
непонятного волнения. Индеец Кузьма, взглянув на меня, дал всем видом своим
понять, что он знает причину моей душевной тревоги. Безмолвно, как
заговорщики, мы начали сборы...
Из вещей моих я взял бисер, топор, ружье и пистолет, запас свинца и
пороха и компас. Командира "Охотска" я упросил не разглашать о нашем уходе,
на что он, как честный офицер и моряк, дал согласие. Я также попросил его
передать весь мой багаж, сложенный в ящики, охотской конторе
Российско-Американской компании. Ведь я к лету надеялся быть в Охотске! В
Павловской гавани мы нашли индейцев, которые должны были отправиться на
материк. За несколько четвертей алого бисера они согласились перевезти нас
через пролив Шелихова. Мы плыли ночью, при луне. Индейцы дружно гребли,
откидывая при каждом взмахе весел лосиные плащи, покрывавшие их плечи. Перья
ястреба в высоко взбитых волосах, лица, вымазанные киноварью и графитовой
пылью, раковины, продетые в носовой хрящ, делали индейцев похожими на
чудовищ из страшной сказки. Но я знал ближе, чем многие, жизнь этих простых
охотников и ничуть не боялся за свою судьбу. Мы высадились на серые скалы у
мыса, который образует юго-восточное окончание полуострова Аляска: справа
был залив Кука и громады Кенайских гор.
Индейцы, прощаясь с нами, показали на север: туда лежал наш путь.
Мне не хочется распространяться о том, как мы с Кузьмой шли поперек
полуострова. Сначала мы преодолели перешеек между морским берегом и озером
Илиамна, шагая сквозь густой лес и долго обходя бесчисленные болота. Где-то
справа от нашего пути горел, пребывая в извержении, высокий вулкан. Его
огонь освещал нам путь ночью. Нити дождя казались от этого пламени алыми, а
лужи то красными, то черными. Если правление Российско-Американской компании
дозволит приложить к моему сочинению карту этой части русских владений в
Америке, читатель будет иметь суждение о моем пути.
Озеро Илиамна мы переплыли на плоту, который соорудили сами. Над
устройством его пришлось возиться целую неделю. Снова начались горы, леса и
болота. Кузьма безошибочно отыскивал горные проходы, находя старые, хорошо
протоптанные тропы, по которым ходили лоси. Как и раньше, в прежнем моем
походе, я поставил на своем пути несколько крестов из лиственничных бревен,
обозначив на них свое имя. Будущий путешественник убедится в том, что дни
свои я проводил не праздно, ибо на каждом кресте он найдет также начертание
широты и долготы местности, если беспощадное время не предаст кресты тлению
и они не рухнут под косой Сатурна.
Мы торопились, боясь, что нас застанут в пути первые заморозки и мы не
сможем плыть по рекам. Незабвенный мой друг Кузьма раздобыл у
индейцев-кенайцев берестяную лодку. В ней мы легко пробирались из одной
мелкой речки в другую, сновали по ним легко, как игла вышивальщицы по
холсту. Я не хотел идти знакомыми по прошлому походу местами.