"Стивен Марлоу. Риск - мое призвание ("Честер Драм") " - читать интересную книгу автора

улыбкой, зафиксировать которую была способна лишь высокоскоростная "Лейка".
Заплатив за газету двадцать пфеннигов, я разложил ее на столике.
Материал занимал целую газетную полосу. Вильгельм Руст на фото, снятом,
наверное, лет двадцать назад, при Железном кресте и прочих регалиях выглядел
как самая блестящая ницшеанская мечта.
- Ой, смотри, - воскликнула Пэтти, - материал подписан самим
Бронфенбреннером!
- Это здесь написано? - осведомился я. Я не был силен в готических
шрифтах, поэтому Пэтти стала читать вслух.
Это звучало даже сильнее, чем было задумано Ферге. Оказывается, я не
только спас жизнь Вильгельму Русту - я был его лучшим другом еще до поджога
рейхстага. Я находился в Германии по конфиденциальному делу, а Herr
Бронфенбреннер преподнес это как тайную миссию. Меня, якобы, было невозможно
найти, чтобы получить комментарий при подготовке материала, но остановился я
в отеле "Шаумбургер Хоф" в Бад-Годесберге. Валяйте, ребята, приходите, хоть
по одному, хоть все сразу. Вход свободный.
Лицо Пэтти сияло. Она еще раз перечла материал про себя. В ее глазах
мерцали звезды.
- Чудо, - прошептала она. - Чет, это просто чудо! Если не это, то уже
ничто не поможет нам влезть в самую заваруху.
- Похоже, что Herr Бронфенбреннер верит каждому слову из того, что
здесь напечатано, - заметил я.
- Но ведь все это - правда?
- Скажем, что-то около. Еще выпьешь?
- Нет. О, нет! Пойдем лучше в номер, а то мы их пропустим.
По счету я заплатил двадцать марок.
В номере Пэтти сразу же прошла к окну и принялась смотреть на улицу. У
меня создалось впечатление, будто она ожидала, что Штрейхеры приедут на том
же грузовике, который развозил газеты.
К четырем часам ее энтузиазм начал иссякать.
- Что же они задерживаются? - заметила она.
Часам к пяти Пэтти заметно помрачнела.
- Они, верно, газет не читают, - предположила она.
В то время, как она стояла, таращась в окно, я ждал, лежа на кровати, и
даже слегка вздремнул. Думаю, что она презирала меня за это.
В полседьмого я заикнулся об ужине. Она резко повернулась, оставив свой
пост ровно настолько, чтобы бросить мне:
- Как ты можешь в такой момент думать о пище?! - и опять прильнула к
окну.
Я заказал в номер мясное ассорти с пивом. Пэтти стояла, не
оборачиваясь, но прислушивалась к тому, чем занимался я. В восемь часов се
плечи заметно поникли.
Этот парень появился в восемь сорок, и Пэтти даже не увидела его в
окно.
В дверь постучали. Пэтти резко обернулась. Ее "Люгер" был засунут у
меня за поясом. Я чувствовал себя в относительной безопасности, но испытывал
более чем относительное любопытство. На парне была маленькая круглая шапочка
грязно-желтого цвета, украшенная пурпурно-серебряной лентой, и шелковый шарф
в таких же пурпурных и серебряных тонах. Он был обут в высокие сапоги, на
которые непременно набиваются металлические подковки, хотя я и не слышал их