"Стивен Марлоу. Риск - мое призвание ("Честер Драм") " - читать интересную книгу автора

- Чет, - умоляюще прошептала Пэтти.
Я начал было с ними спорить, но безуспешно. Я сказал Пэтти, что это -
единственный след, который мы получили благодаря нашей "рекламе" на целую
газетную полосу. Я просил ее быть умницей. Она беспомощно озиралась в
темноте по сторонам, где в неверном свете вырисовывалась громоздкая мебель.
Я заверил, что беспокоиться ей абсолютно не о чем и сказал о машине, которая
следовала за нами. "Это был человек Ферге", - пояснил я, и это ее
приободрило. Она в знак согласия стиснула мне руку и уселась на софу в самой
освещенной части комнаты.
И здесь до нас донесся приглушенный расстоянием шум, напоминавший удары
в барабан. Наш водитель запел что-то по-латыни, и я услышал неясный
скандирующий звук, походивший на пение мужского хора в соседском
радиоприемнике.
- Herr Драм, - пригласил водитель, и я последовал за ним.
Второй парень шел за мной. Вдруг пение оборвалось. Мы прошли по
коридору, пересекли еще одну комнату и подошли к едва заметной двери на ее
дальнем конце. Один из парней открыл ее, и в слепящем свете я увидел прямо
перед собой каменную лестницу.
Мы шли вниз по лестнице в полной тишине, и я только услышал позади нас
звук закрываемой двери. Спустившись, мы очутились в зале со стенами из
отесанного камня, обитыми дубовыми панелями. Над залом доминировал
невероятных размеров герб с изображением двух скрещенных серебряных сабель
на пурпурном поле и девизом, в котором что-то по-немецки говорилось о крови,
отваге и фатерлянде. Прямо под гербом стоял первый из трех длинных дубовых
столов. За вторым и третьим столами рядами сидели мужчины и юноши, которые
смотрели на трех человек за первым столом. Перед каждым из присутствующих
были большая глиняная кружка с пивом и книга с заклепками на обложке для
предохранения от пивных пятен.
Один из мужчин за первым столом поднял перед собою саблю, рявкнул:
"Silentium!"* и врезал плашмя клинком по столешнице.
______________
* Тихо! (лат.).

"Silentium!" - отозвался эхом мужской голос позади нас.
Блондин с саблей прорычал какой-то номер. Все взяли тома с заклепками и
зашелестели страницами. Лица парней, которые привели меня в зал, излучали
преданность. Плешивый малый за фортепиано, стоявшем в левом углу зала, взял
несколько аккордов, и все запели. С портрета одобрительно взирал на
происходящее Отто фон Бисмарк. Пение было громоподобным, жилы на шеях
вздулись от напряжения. Затем молодой человек, бывший за главного,
безапелляционным взмахом сабли прервал пение, все книги с заклепками легли
на столы, изукрашенные в пурпур и серебро береты были единым движением
сдернуты, кружки с пивом были подняты, сдвинуты, опустошены и со стуком в
унисон вновь возвращены на дубовые столешницы. Сразу после этого раздались
голоса и смех.
Парень с саблей заметил нас и, улыбаясь, подошел. Да, я действительно
был под впечатлением увиденного. При той слаженности, с которой действовала
эта банда, мой "Люгер" был полезен не более, чем ивовый прутик.
- Guten abend*, Herr Драм, - произнес блондин. Ему было двадцать два -
двадцать три года. Лицо у него было жесткое, надменное, с высокими скулами.