"Стивен Марлоу. Риск - мое призвание ("Честер Драм") " - читать интересную книгу автора

через ее руку, казалось синим. Одна из дверей открылась, послышался тихий
смех, и дверь опять закрылась.
Я немного постоял за дверью комнаты, где должна была находиться
Зиглинда Штрейхер. Она видела меня дважды: первый раз в моторной лодке
Вильгельма Руста в свете ручного фонаря ее брата и еще раз - на вечеринке в
Корпорации. Насколько я знал. Отто Руста она могла видеть только в
Корпорации. Мы оба были высокими блондинами, и между его стрижкой "под
польку" и моим "ежиком" не было такой уж большой разницы. Проблемой был мой
немецкий язык, и здесь мне надо было сыграть, что называется "с листа". Она
ждала Отто с нетерпением, и это обещало стать для меня хорошим подспорьем.
Постучав, я нажал на дверную ручку и вошел.
- Ампаро? - тихо окликнул я.
Освещение, вернее, его недостаток тоже могло сыграть мне на руку. На
маленьком дубовом столике возле кровати горела одна-единственная лампа,
освещавшая желтым светом лишь небольшое пространство вокруг, почти вес
помещение оставалось в густой тени. Комната была невелика, и ее обстановка
соответствовала характеру заведения. Большую часть места занимала огромная
кровать со спинкой в виде трех массивных балясин. Остальная мебель состояла
из ночного столика, низкого и длинного комода с затемненным зеркалом и
обитого материей кресла. Зиглинда неподвижно стояла у изголовья кровати.
Лицо ее было в тени, но я чувствовал, что она смотрит на меня. На фоне света
настольной лампы вырисовывался лишь ее силуэт. Сквозь прозрачную материю
блузки просвечивали формы и плавные изгибы тела, напоминавшие линии античных
скульптур из Лувра. Зиглинда была красавицей, но по размеру чуть ли не на
треть превосходила тех красоток, которых мы привыкли видеть.
- Очень хорошо, Руст, - произнесла она по-немецки своим глубоким
контральто. - Закройте дверь.
Я осторожно затворил за собой дверь, прошел в комнату и сел на край
кровати. Зиглинда не шелохнулась.
- Сожалею, что нам приходится встречаться в подобном месте, -
проговорила она.
Лихорадочно подбирая немецкие слова, я соображал, что она скажет о моем
акценте. Я ответил:
- Ампаро трудно сравниться с вами по красоте.
Наступила тишина, и Зиглинда рассмеялась.
- Неужели? Вы так считаете? Однако, Herr Руст, мне это абсолютно
безразлично. Тем не менее, благодарю за комплимент и прошу не обижаться.
Она сделала три шага вперед и теперь стояла прямо передо мной.
- А откуда у вас такой акцент? - вдруг спросила Зиглинда.
Она была так близко от меня, что, вытянув руку, я мог бы ее коснуться.
- Разве вы не знали? - отреагировал я. - Я рос и учился за границей.
- Где же? - резко перебила женщина. Дурой она явно не была. Она,
конечно, могла и не уловить, с каким акцентом, английским или американским,
я говорил по-немецки, но то, что это был один из них, поняла.
- В американской школе при университете Буэнос-Айреса, - соврал я, не
имея ни малейшего представления, существует ли вообще в природе университет
Буэнос-Айреса, и есть ли при нем американская школа.
- В нашем досье этого нет.
- Держу пари, что в нем нет ничего и о родимом пятне у меня на
пояснице, ну и что из этого?