"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автора

тяготел над душой твоей бедной матери, но она даже и на исповеди никогда не
пожелала поделиться им со мной или доверить мне свою тайну. Но перед смертью
своей открыла она ее тебе, сын мой, или же так и унесла ее с собой в могилу?
- Она открыла ее мне, святой отец!
- Не чувствуешь ли ты потребности поделиться ею со мной? Быть может, я
мог бы тебе быть полезен своею помощью или советом...
- Я рад был бы, отец, поделиться своей тайной с вами и мог бы это
сделать, так как знаю, что не пустое любопытство побуждает вас спрашивать
меня о ней, но дело в том, что сейчас я еще сам не уверен и не знаю, все ли
было так, как утверждала моя бедная мать, или же все это только плод
больного воображения. Если бы это оказалось действительной правдой, я с
радостью поделюсь с вами этой непосильной тяжестью, но едва ли вы
поблагодарите меня за это. Но сейчас я ничего не могу и не должен говорить
вам; я должен сделать свое; дело, должен один войти в эту ненавистную
комнату и сам убедиться во всем.
- Ты не чувствуешь страха, сын мой?
- Нет, отец, страх мне не знаком, на мне лежит долг, который я обязан
исполнить, страшный, тяжелый долг, я сознаю, но молю вас, не спрашивайте
меня ни о чем: я чувствую, как и моя покойная мать, что всякие расспросы
способны пошатнуть мой рассудок.
- Нет, нет, Филипп, я не хочу настаивать! Быть может, придет время,
когда я тебе понадоблюсь, и тогда ты обратишься ко мне, а теперь прощай! Но
прошу тебя, прекрати, сын мой, эту неподобающую в настоящий момент работу: я
должен сейчас прислать сюда женщин - убрать покойницу, душу которой Господь
призвал к себе!
Говоря это, патер смотрел на Филиппа и увидел, что мысли юноши были
где-то далеко; взгляд его, лишенный всякого выражения, блуждал как-то
бесцельно по сторонам, ни на чем не останавливаясь, а лицо выражало
недоумение, и старик отвернулся от него, озабоченно покачав головой.
"Он прав, - подумал Филипп, оставшись один, - не следует так спешить с
этим делом! - И, взяв шкафчик, он повесил его на прежнее место. - Несколько
часов раньше или позже не составит никакой разницы; лучше я прилягу и
отдохну; голова у меня тяжела".
Филипп прошел в смежную комнату, кинулся на свою постель и почти тотчас
же заснул тем крепким, тяжелым сном, каким обыкновенно засыпают за несколько
часов до казни приговоренные к смерти преступники.
Пока он спал, пришли соседи и приготовили все, что требовалось к
похоронам бедной вдовы Вандердеккен. Они всячески старались не разбудить ее
сына, зная, что должны разбудить его на горе.
В числе других после полудня явился и мингер Путс; он знал уже о смерти
своей пациентки, но, имея свободный час времени, решил все-таки побывать у
Вандердеккенов, рассчитывая на то, что это принесет ему лишний гильдер
вознаграждения. Прежде всего он прошел в комнату, где лежала покойница, а
оттуда в комнату Филиппа, которого потряс за плечо, желая его разбудить.
Проснувшись, Филипп сел на постели и увидел стоящего перед ним доктора.
- Итак, мингер Вандердеккен, - заговорил бессердечный маленький
человек, - все кончено! Я и знал, что это так будет! Но не забудьте, что мне
теперь следует с вас еще один гильдер, и что вы обещали непременно уплатить
мне за все; все, вместе с лекарством, это составит три с половиною гильдера,
при условии, что вы вернете мне склянку из-под лекарства!