"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автора

Шрифтен все еще оставался здесь и теперь, приблизившись к капитану и
оглядевшись кругом сказал:
- Мингер Клутс, как лоцман этого судна, я считаю своим долгом
предупредить вас, что надо ждать самой дурной погоды, что вам следует быть
готовым ко всему!
- Дурной погоды? - повторил Клутс, как бы пробудившись от сна.
- Да, самой дурной погоды; еще не было судна, которое бы повстречалось
с этим, что мы сейчас видели, и не претерпело бы вскоре после того всяких
невзгод и несчастий. Даже самое имя Вандердеккен - приносит несчастье, хи!
хи!..
Филипп хотел было возразить на этот злобный намек, но язык его не
шевелился.
- Что общего имеет с этим имя Вандердеккен? - строго возразил Клаутс.
- Да разве вы не слыхали? Ведь капитан того судна, которое мы сейчас
видели, тоже мингер Вандердеккен. Он то и есть "Летучий Голландец"!
- А почему это вам известно, лоцман? - спросил Хиллебрант.
- Мне известно не только это, но еще и многое другое! Только это долго
вам рассказывать, - продолжал Шрифтен, - ну, да теперь я предупредил вас,
как того требовал мой долг, о дурной погоде, а остальное уже ваше дело! - и
Шрифтен спустился вниз по кормовой лестнице.
- Видит Бог, я еще никогда в жизни не был так смущен и взволнован, как
теперь, - сказал Клутс, - и не знаю, ни что думать, ни что сказать. А вы что
думаете, Филипп, разве это не было нечто сверхъестественное?
- Мне это кажется несомненным, - подтвердил Филипп.
- Посмотрите, - сказал Хиллебрант, - как эта гряда туч поднялась вверх
за эти пять минут! Месяц прорвался сквозь облака, но они сейчас опять
поглотят его. А видите вон там, на северо-западе, сверкает молния, гроза
идет сюда?!
- Ну, детушки, бороться со стихиями я умею не хуже любого другого и
всегда сделаю все, что могу. Бури и ветры не напугают меня, но такие
предупреждения, как сегодняшнее, признаюсь, мне не по душе. На душе у меня
тяжело! Пошлите-ка, Филипп, вниз, за моей бутылочкой шнапса, чтобы
прояснились немного мои мысли!
Филипп был рад этому поручению, как удобному случаю уйти к себе; он
чувствовал потребность остаться один на несколько минут, чтобы окончательно
овладеть собой и собраться с мыслями. Появление "корабля-призрака" страшно
потрясло его, не потому, чтобы он до сих пор не верил в его существование, а
потому, что быть так близко к этому судну, видеть его своими глазами, то
судно, на котором его отец нес свою страшную кару, на котором, несомненно
должна была совершиться и его собственная судьба, невольно произвело на него
потрясающее впечатление. И когда он услышал свисток боцмана на
"корабле-призраке", то, напрягая изо всех свой слух и зрение, старался
уловить приказание капитана, услышать голос отца, увидеть хотя бы только
очертания фигуры и одежды его отца на палубе таинственного судна.
Отослав юнгу с флягой шнапса наверх к капитану, Филипп поспешил
запереться в своей каюте и, зарыв лицо в подушки, долго молился, молился до
тех пор, пока к нему не вернулись его обычное спокойствие и решимость.
Филипп оставался внизу менее часа времени, но когда он снова вышел на
палубу, то был поражен той страшной переменой, которая произошла за это
время. Когда он ушел, судно лежало неподвижно с повисшими парусами; месяц,