"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автора

Всюду царил хаос. Капитан был оглушен, и Филиппу с трудом удалось
уговорить двоих матросов отвести его вниз в каюту. Хиллебрант пострадал еще
более: у него была переломлена правая рука; кроме того, он жестоко расшибся.
Филипп сам довел его до койки, затем вернулся наверх, чтобы попытаться
водворить, насколько можно, порядок.
Филипп Вандердеккен не был еще заправским моряком, но во всяком случае
пользовался тем авторитетом, каким обыкновенно пользуются люди смелые и
решительные.
Сказать, что матросы охотно и с готовностью исполняли его приказания,
нельзя было, тем не менее они повиновались ему. И через полчаса судно было
очищено от обломков мачты и рей. Облегченное вследствие потери своей тяжелой
грот-мачты и управляемое двумя из лучших своих моряков, судно снова неслось
по ветру.
Где же был все это время мингер Ван-Строом? - На своей койке, укрытый
несколькими одеялами, он дрожал всем телом и клялся всем святым, что если
судьба приведет ему снова ступить на берег, то все могущественнейшие
компании в мире не упросят его еще раз вверить свою жизнь соленой воде. И
это было, несомненно, самое лучшее, что этот бедняга мог сделать.
Между тем матросы, исполнявшие некоторое время приказания Филиппа,
вскоре стали один за другим отходить в сторону и с озабоченным видом
совещаться с одноглазым лоцманом, после чего все ушли вниз, кроме двоих,
стоявших у руля. Причина, почему они так поступили, вскоре стала ясна:
многие из них вернулись наверх с кружками, полными водки, до которой они
добрались, взломав двери спиртовой камеры. Более часа Филипп оставался на
палубе, уговаривая людей не напиваться, но напрасно. Даже рулевые не
отказались от кружек приготовленного для них товарищами грога, и спустя
немного рыскание судна явно доказало, что выпитый спирт возымел свое
действие. Тогда Филипп поспешил сойти вниз, чтобы убедиться, не оправился ли
Клутс настолько, чтобы выйти наверх. Он застал его впавшим в глубокий сон, с
большим трудом разбудил его и ознакомил с положением дел на судне. Капитан
тотчас же последовал за Филиппом на палубу, хотя еще далеко не совсем
оправился от своего падения. Голова у него была тяжела; мысли неясны, и,
подымаясь по лестнице, он пошатнулся и чуть было не упал, так что можно было
подумать, что и он тоже угостился не в меру.
Едва он пробыл несколько минут наверху, как, совершенно обессилев, упал
на одно из орудий в самом беспомощном состоянии; дело в том, что при падении
он получил сильное сотрясение мозга. Хиллебрант был слишком тяжело болен,
чтобы встать с постели, и весь ужас наставшего положения стал теперь ясен
для Филиппа. День начинал клонить к вечеру; с наступлением ночи положение
еще более ухудшалось. Судно по-прежнему продолжало нестись перед ветром, но
рулевые, по-видимому, изменили его направление, так как ветер, дувший
первоначально со штирборта, теперь ударял в бакборт. Компаса теперь на
палубе не было, но даже если бы он и был, то напившиеся рулевые не послушали
бы Филиппа.
- Он не моряк, - говорили они, - и не ему нас учить, как править
судном!
Буря разыгралась теперь вовсю. Дождь прекратился, но ветер усилился еще
более, с ревом налетая на судно, которое под управлением пьяных рулевых
принимало на себя вал за валом. Но матросы хохотали, горланили пьяные песни,
сливая свои сиплые голоса с воем и ревом бури.