"Фредерик Марриэт. Валерия" - читать интересную книгу автора

раскрыть глаза мадам д'Альбре и пробудить в ней подозрения. Это было
жестоко; я почувствовала это, перечитывая мое письмо, но не захотела
изменить моих выражений вероятно потому, что простила мадам д'Альбре не так
вполне, как себе воображала. Как бы то ни было, письмо было запечатано и
отослано в тот же день вместе в письмом к мадам Паон.
Теперь мне оставалось только условиться с леди Батерст, и я пошла в
гостиную, где и нашла ее одну.
- Я обдумала ваше предложение, - сказала я ей. - Мне, разумеется,
стоило это небольшой борьбы, потому что, вы понимаете, неприятно же
превратиться из гостьи в подчиненную. Но желание остаться с людьми, которых
я столько уважаю, и заняться воспитанием молодой девушки, которую так люблю,
склонило меня принять ваше предложение. Позвольте узнать, на каких условиях
хотите вы оставить меня у себя в доме гувернанткой?
- Валерия, это говорит в вас гордость, - возразила леди Батерст. -
Признаюсь вам, я не желала бы заключать с вами никаких условий; я желала бы,
чтобы вы остались у меня как друг, и располагали моим кошельком, как своим;
но так как вы этого не хотите, то скажу вам, что я надеялась найти
гувернантку за сто фунтов стерлингов в год и предлагаю вам эту сумму.
- Этого с меня более нежели достаточно, - отвечала я. - Принимаю ваше
предложение, если вы хотите взять меня для испытания на полгода.
- Валерия, вы заставляете меня смеяться и сердиться; но я вас понимаю:
вы испытали жестокий удар. Не будем больше об этом говорить; условие
заключено и останется тайною, если вы сами ее не разгласите.
- Я нисколько не намерена скрывать этого, леди Батерст; я не желаю
носить маски и быть в глазах ваших друзей не тем, что я в самом деле.
Стыдиться тут нечего, и я ненавижу обман. Каково бы ни было положение мое в
свете, я надеюсь, что не обесчещу своего имени, и не я одна из благородных,
которых постигло несчастие.
Странно! Я в первый раз в жизни начала гордиться моим именем. Это
произошло, я думаю, оттого, что, потерявши многое, человек больше дорожит
тем, что у него осталось. Во все время моего знакомства с леди Батерст, она
не заметила во мне ни малейшего признака гордости. Protйgйe и воспитанница
мадам д'Альбре, девушка с блестящей будущностью, я была само смирение;
теперь же, подчиненная, состоящая на жалованьи, я сделалась горда, как сам
Люцифер. Леди Батерст заметила это и - я должна отдать ей справедливость -
вела себя со мною очень осторожно. Она чувствовала ко мне сожаление и
обращалась со мною учтивее и даже с большим уважением, нежели прежде, когда
я была ее гостьей.
На другой день я объявила Каролине, что приняла на себя должность ее
гувернантки на полгода. Я сказала ей, что теперь должна буду надзирать за
успешным ходом ее занятий и что намерена оправдать доверие ее тетки.
Каролина, девушка с кротким, теплым сердцем, отвечала, что будет смотреть на
меня по-прежнему, как на подругу, и из любви ко мне будет исполнять все мои
желания. Она сдержала свое слово.
Читатель согласится, что переход мой из высшего состояния в низшее
совершился как нельзя покойнее и легче. Слуги не знали, что я сделалась
гувернанткой, потому что леди Батерст и Каролина называли меня по-прежнему
Валерией и не изменили своего обращения со мною. Я посвящала много времени
Каролине и сама училась, чтобы лучше обучать ее. Я повторила все с самого
начала; Каролина делала быстрые успехи в музыке, и можно было ожидать, что