"Фредерик Марриэт. Валерия" - читать интересную книгу автора

играли и веселились до тех пор, пока не наставала пора ложиться спать. Окна
моей спальни выходили на двор, и, сидя в тюрьме, я имела неудовольствие
видеть перед собою игры, в которых мне нельзя было участвовать.
В доказательство верности системы моей бабушки, я расскажу вам один
случай. У деда моего было поместье мили за четыре от Люневиля. Часть его
была отдана в наем фермеру, другою он заведовал и жил на получаемые с нее
доходы. С этой фермы получали мы молоко, масло, сыр, фрукты и всякую
всячину. В этой части Франции умеют топить и очищать масло на зиму, не соля
его. Оно не портится и очень приятно на вкус, по крайней мере мне оно очень
нравилось. В буфете стояло банок двадцать этого масла, и его брали из них
поочередно. Я не смела сделать похищения из той банки, которая стояла на
очереди, потому что это сейчас бы заметили; я принялась за последнюю и почти
опорожнила ее прежде, нежели бабушка заметила мою проделку. Вслед за тем ей,
по обыкновению, приснился сон. Она начала пересчитывать все банки: открывает
первую - полна; открывает вторую - полна; третью - полна; и когда очередь
еще далеко не дошла до последней, я стояла уже на коленях и досказывала сон
бабушки. Я не в силах была выслушать осмотра всех двадцати банок. С этого
времени я, не дожидаясь конца сновидения, признавалась в моем проступке.
Мне было уже девять лет, когда я провинилась в другом, более важном
деле. Я расскажу вам этот случай ради оригинальности наказания, которое с
пользою может быть употреблено и вами. Дети офицеров, живших во дворце, то
есть собственно девочки, устраивали иногда в саду праздник, нечто вроде
пикника: одни приносили пироги, другие фрукты, третьи деньги (по несколько
су), для покупки конфет или чего вздумается обществу.
Бабушка давала мне на эти случаи всегда фрукты, целую кучу яблок и
груш, привозимых нам с фермы. Однажды одна из девочек, постарше меня,
сказала мне, что фруктов у них довольно, а чтобы я принесла денег. Я
попросила у бабушки несколько су, но получила отказ. Подруга моя сказала:
"Да ты укради деньги у дедушки". Я не соглашалась, но она начала надо мною
смеяться и довела меня до того, что я решилась. Давши ей слово, я была в
самом неприятном положении. Я знала, что воровать дурно, а подруга не забыла
внушить мне, как дурно не исполнять своих обещаний. Я не знала, что мне
делать. Целый вечер была я в таком волнении, что бабушка не знала, что
подумать. Я стыдилась нарушить данное слово и дрожала при мысли о
предстоящем поступке. Наконец я легла в постель, но не спала. Около полуночи
я встала, прокралась потихоньку в комнату дедушки, подошла к его платью,
лежавшему на стуле, обшарила карманы и украла - два су!
Достигши цели, я ушла назад к себе в комнату. Не могу описать вам, что
было со мною, когда я снова легла в постель, во всю ночь не смыкала глаз и
на другое утро явилась бледная, истомленная, трепещущая. Оказалось, что
дедушка подсмотрел, как я воровала деньги, и сказал это бабушке. Бабушка
призвала меня к себе.
- Поди сюда, Валерия, - сказала она. - Мне снился сегодня ужасный сон:
будто одна девочка прокралась ночью в комнату своего дедушки. ..
Я не выдержала, бросилась к ее ногам и воскликнула:
- Да, да! И украла два су!
Я залилась слезами, и целый час не могла ни встать, ни поднять глаз.
Наказание было строгое. Меня замкнули на десять дней: но всего ужаснее было
то, что меня призывали всякий раз, когда кто-нибудь к нам приходил, и
бабушка торжественно представляла меня гостям со словами: