"Фредерик Марриэт. Валерия" - читать интересную книгу автора

- Позвольте представить вам мадмуазель Валерию, которая сидит взаперти
в своей комнате, за то, что украла два су у дедушки.
Стыда моего нельзя выразить словами. Это повторялось раз десять на
день. Уходя в свою комнату, я заливалась горькими слезами. Наказание было
строго, но благотворно. После этого я скорее согласилась бы вытерпеть пытку,
нежели тронуть чужую вещь. Исцеление было радикальное.
Пять лет пробыла я под надзором бабушки, внушившей мне горячую любовь к
правде. Я могу сказать по совести, что я была невинна, как агнец, - но скоро
все это должно было измениться. Наполеон был низведен с престола и отвезен
на бесплодную скалу. Во французской армии сделаны большие перемены.
Гусарский полк, в котором служил отец мой, был распущен, и отца причислили к
драгунам, назначенным в Люневиль. Он прибыл туда с матушкой и семью детьми.
Всех нас было у него, следовательно, девять. Впоследствии число наше
возросло до четырнадцати, - семь сыновей и семь дочерей. Будь Наполеон на
троне, он непременно дал бы моему отцу пенсию.
Приезд родителей был для меня источником и радости, и горя. Мне ужасно
хотелось увидеть братьев и сестер, и сердце мое рвалось к отцу и матери,
хотя я их почти не помнила. Однако же я боялась, что меня отнимут у бабушки,
да и сама она этого не желала. К несчастью, так и случилось. Меня с братом
немедленно взяли домой.
Через неделю полк моего отца получил приказание выступить в Нант; но я
успела уже убедиться в это время, что участь моя будет горька. Я исполняла в
доме должность служанки и няньки при младших моих братьях; к неописанному
моему несчастию, матушка по-прежнему питала ко мне отвращение, и не
проходило почти дня, чтобы она меня не наказывала.
Мы отправились в Нант; я думала, что не переживу разлуки с бабушкой,
горько плакавшей на прощание. Отец охотно оставил бы меня у нее, и она
обещала отказать мне свое имение; но это предложение только пуще разгневало
матушку. Она объявила, что я не останусь в Люневиле, а отец мой ни в чем ей
не противоречил.
Прибыв в Нант, мы расположились в казармах. Я должна была стлать
постели, мыть детей, ходить гулять с младшим из них и исполнять все, что ни
прикажут мне братья или сестры. Гардероб, которым снабдила меня бабушка, был
очень хорош, его у меня взяли и перешили мои платья для детей, но всего
обиднее было для меня то, что сестер учили музыке, танцам и другим
искусствам, а мне нельзя было пользоваться уроками, хотя учителя не взяли бы
за это ни гроша лишнего.
Я живо помню, что чувствовала в это время. Я чувствовала, что от всей
души люблю матушку, люблю ее горячо, но она все по-прежнему не любила меня.
Любимцем матушки был второй брат мой, Павел; он был удивительный
музыкант: играл на чем угодно, читал самые трудные ноты с первого разу.
Матушка сама была хорошая музыкантша и полюбила его за это дарование. Ему
позволено было приказывать мне, что вздумается. Но за меня заступался Август
и порядком отплачивал Павлу. Только это не помогало.
Следствием такого обращения со мною было то, что оно уничтожило во мне
все, внушенное бабушкой. Страх наказания заставлял меня лгать и обманывать.
Даже брат Август готов был вдаться в этот порок, жалея меня. "Валерия, -
говаривал он, выбегая ко мне навстречу, когда я возвращалась домой с
прогулки с маленьким братом, - матушка недовольна, ты должна сказать то и
то". То и то, разумеется, была ложь; я лгала неловко, краснела и запиналась;