"Фредерик Марриэт. Сто лет назад " - читать интересную книгу автора

они остались в руках их законного владельца, могли бы принести немало пользы
людям, тогда как теперь они пойдут на кутеж, разврат, дикий пьяный разгул и
на оплату новых преступлений. Будь я тогда в Англии, я, вероятно, никогда бы
больше ногой не ступил на палубу частного судна. Но вскоре меня призвали к
исполнению служебных обязанностей, и за делом мне некогда было предаваться
дальнейшим размышлениям: надо было убрать палубы, убитых выбросить за борт,
а раненых отнести в лазарет, смыть кровь с палуб, все прибрать и очистить,
все повреждения на судне исправить, снасти привести в порядок. Когда все
было снова в полной исправности, мы пошли на Ямайку, ведя за собой свой
приз.
Наш капитан, который умел быть столь же милым и ласковым к побежденным,
как свирепым и решительным в бою, старался всеми зависящими от него
способами смягчить участь несчастной женщины, по его вине ставшей нищей и
вдовой. Ее наряды, драгоценности и всевозможные лично ей принадлежащие
вещи, - все это было не тронуто и оставлено в ее распоряжении. Мало того, он
хотел отдать ей также и все вещи, принадлежавшие лично ее мужу; но экипаж
завладел ими и не соглашался расстаться с этой их долей грабежа. Мне стыдно
сказать, что часы и палаш покойного ее супруга пришлись на мою долю, и
потому ли, что я носил этот меч, или же потому, что она видела, как я
выстрелил в ее мужа, но только эта барыня неизменно выражала чувство
глубочайшего отвращения ко мне, где бы я ни встретился с ней. Сын ее, хотя и
медленно, но все-таки оправлялся понемногу от своей раны, и когда мы пришли
в Порт-Рояль, был с разрешения адмирала помещен в королевский госпиталь, а
матери его, безумно привязанной к своему единственному ребенку, было
разрешено съехать на берег и остаться при сыне, чтобы ухаживать за ним. Я
был рад, когда она покинула наше судно, так как внутренне сознавал, что она
вправе была меня ненавидеть, и вид ее скорбного, убитого горем лица всегда
вызывал во мне упреки совести.
Как только мы пополнили свои запасы пищевых продуктов и воды, тотчас же
вышли в море и продолжали свое плавание, но на этот раз менее удачно.
Недель пять или шесть мы плавали безуспешно, и наши люди начинали
роптать, когда однажды утром наши шлюпки захватили маленькое судно вблизи
берегов Испаньолы. В числе пленных оказался один негр, предложивший
проводить нас лесом к усадьбе одного богатого плантатора, расположенной
приблизительно в трех милях от маленького залива и довольно далеко от
соседних плантаций. Он уверял, что там мы найдем, чем поживиться, не говоря
уже о том, что будем иметь возможность потребовать очень крупный выкуп за
самого плантатора и за любого из членов его семейства; кроме того, можно
было увести с плантации сколько угодно негров-невольников.
Наш капитан, которому наскучили его неудачи за последнее время и
который к тому же рассчитывал пополнить из запасов плантаций наши судовые
запасы, подходившие к концу, согласился на предложение негра и, зайдя в
залив, указанный последним, бросил якорь, как только стемнело, почти у
самого берега. С десантом в сорок человек мы направились под
предводительством негра лесом к плантации. Негра мы крепко-накрепко связали
с одним из наших первейших силачей, из опасения, чтобы он не дал тягу,
заведя нас в лес.
Ночь была ясная, лунная; мы вскоре прибыли к месту; оцепив дом, мы
проникли в него, не встретив сопротивления. Захватив негров во дворовых
строениях и приставив к ним стражу, мы расставили повсюду часовых, которые