"Алан Маршалл. Это трава" - читать интересную книгу автора

набок, как будто его интересовала высота этой стопки.
- Да, - произнес он неуверенно, как бы принуждая себя принять решение.
- Да...
Он похлопал по пачке писем, словно давая понять, что с этим кончено,
повернулся ко мне и сказал твердо:
- Боюсь, вы не подойдете для этой работы. Огласив приговор, он уже не
считал нужным продолжать в том же духе. Удар нанесен, зачем снова заносить
топор?
- Я был бы рад взять вас на работу, - продолжал он. - Но вы просто не
справитесь с ней.
Обычно я сохранял хладнокровие, сталкиваясь с этими людьми, и спокойно
наблюдал, как они подыскивают подходящие фразы для отказа, но тут я молча
потупился.
Отец как-то рассказывал мне о своем знакомом объездчике лошадей,
который стремился прежде всего сломить их дух. Когда ему попадалась горячая
лошадь, он, бывало, говорил: "Вот погоняю ее как следует, так небось вся
дурь разом соскочит".
Я почувствовал себя такой лошадью. Десятки людей за письменными столами
вынуждали меня склонить голову.
Как-то случайный встречный, усталый, изнуренный человек, сказал мне:
- Когда у парня есть работа, ему сам черт не брат, а вот когда он
безработный, каждый может им помыкать, и ему хочется только бежать от всех
подальше.
Мне захотелось бежать прочь от этого человека за большим письменным
столом, играющего в благородство.
Он ждал, чтобы я заговорил. Как бы себе самому я высказал вслух мысль,
стучавшую в моем мозгу:
- Мне так нужны деньги...
Кажется, он обрадовался, вероятно, почувствовал, что ему представляется
случай проявить великодушие и доброту, которые он считал отличительными
чертами своего характера.
- О! - воскликнул он. - Конечно, конечно!
Он сунул руку в карман и вынул два шиллинга, но в этот момент я поднял
голову; увидев мое лицо, он спрятал деньги обратно.
Я мог бы сказать ему, что два шиллинга уже лежат у меня в кармане.
Час назад, в ожидании назначенного у него приема, я стоял на
Берк-стрит, прислонившись спиной к бетонной стене универсального магазина
Манера. Я устал и тяжело навалился на костыли, - так мне было легче. Я
смотрел на проходивших мимо людей - на стриженых девушек в маленьких шляпках
и коротких прямых платьях; на мужчин в синих костюмах, в накрахмаленных
воротничках и широкополых фетровых шляпах. На мостовой предостерегающе
звенели трамваи, ломовики тащили телеги, груженные пивными бочонками. Все
это двигалось, все имело определенную цель.
Некоторые прохожие бросали на меня взгляд и быстро отводили глаза. Но
вот мой вид привлек к себе внимание старой, сгорбленной женщины; она
отделилась от потока людей и остановилась передо мной, вертя в руках черную
сумку. Замок сумки был сделан из двух никелевых шариков; щелкнув, женщина
открыла его.
Пока ее тонкая, покрытая веснушками рука рылась в сумке, старушка
смотрела на меня взглядом, которого возраст не совсем лишил теплоты