"Джорж Р.Р.Мартин. Портреты его детей" - читать интересную книгу автора

черного горького кофе. Он чувствовал себя словно после тяжелого похмелья,
но знал, что виной тут не алкоголь.
"Сегодня!" - подумал он. Сегодня все кончится, так или иначе. Она не
отступится. "Подпись под заметкой" была его восьмым романом.
Предпоследним. Сегодня прибудет последний портрет. Персонаж из его
девятого романа. И тогда все кончится. Или только начнется? Как сильно
Мишель его ненавидит? Насколько дурно он поступил с ней? Рука Кантлинга
задрожала, кофе выплеснулся, обжигая ему пальцы. Он вскрикнул. Боль была
такой невыразимой... Ожог. Ему представились тлеющие сигареты - их кончики
точно красные глазки. Его затошнило. Он бросился в ванную и еле успел
припасть к унитазу, как его завтрак извергся наружу. Потом он долго лежал,
приткнувшись к холодящему фаянсу, не в силах встать. У него мучительно
кружилась голова. Ему вообразилось, что кто-то подкрался к нему сзади,
ухватил за волосы, ткнул лицом в воду и спустил ее. Снова, снова, все
время смеясь, смеясь, твердя: грязный, грязный, я тебя вымою, ты такой
грязный; спуская и спуская воду, так что она захлестывала унитаз,
заполняла вместе со рвотой его рот и ноздри, и он уже не мог дышать, и мир
утонул в темноте, и все уже кончилось. Тут его голову вздернули, со
смехом, со смехом, пока он глотал воздух, а потом снова в унитаз, снова
вода, вода, вода, вода и вода. Но только у него в воображении. С ним
никого не было. Он был в доме один.
Кантлинг принудил себя встать. В зеркале он увидел свое землистое
старое лицо, взлохмаченные грязные волосы. А позади, ухмыляясь над его
плечом, было другое лицо. Мужское, бледное и осунувшееся. Разделенные на
пробор посередине, зачесанные назад черные волосы. За маленькими черными
очками из стороны в сторону метались глаза цвета грязного льда - метались
непрерывно, отчаянно, как дикие зверьки в ловушке. Они бы отгрызли себе
лапы, эти глаза, лишь бы освободиться. Кантлинг заморгал, и глаза исчезли
вместе с лицом. Он открыл кран холодной воды, подставил под струю
сложенные горстью ладони и обдал свое лицо. На щеках и подбородке он
ощутил колючую щетину. Надо бы побриться. Но на это нет времени, это не
важно, а ему необходимо... необходимо...
Необходимо что-то сделать. Выбраться отсюда. Уехать подальше, уехать
в такое место, где он будет в безопасности. Где его дети не смогут его
отыскать.
Но он знал, что такого безопасного места не существует.
Надо добраться до Мишель, поговорить с ней, объяснить... умолять ее.
Она его любила. Она простит его, обязательно, как же иначе? Она положит
конец, она объяснит ему, что надо сделать.
Кантлинг стремглав бросился в гостиную, схватил телефонную трубку. Но
не сумел вспомнить номера Мишель. Порылся, нашел свою адресную книжку,
лихорадочно перелистал. Вот, вот! Он нажал кнопки.
Четыре гудка, потом кто-то снял трубку.
- Мишель... - начал он.
- Привет, - сказала она. - Говорит Мишель Кантлинг, но меня сейчас
нет дома. Если вы назовете себя и свой телефон, когда услышите гудок, я
вам позвоню. Но только если вы не хотите, чтобы я что-нибудь купила.
Раздался гудок.
- Мишель, ты слушаешь? - сказал Кантлинг. - Я ведь знаю: ты прячешься
за этой машиной, если не хочешь разговаривать. Это я. Пожалуйста, возьми