"Евгений Клеоникович Марысаев. Повесть о белой медведице (Повесть) " - читать интересную книгу автора

задергалась.
На малой глубине ходила стая гигантских морских хищников -
десятиметровые косатки, киты-убийцы. К льдине их привлек запах крови -
медведица пожирала нерпу возле кромки, и кровь ручейком стекала в воду.
Они почуяли, затем, вынырнув, увидели на льдине медведя. Брошенная в
воду нерпичья туша лишь на минуту продлила жизнь попавшего в страшную
ловушку зверя.
Косатки поочередно подныривали под льдину и мощно ударяли ее бетонной
твердости широкими спинами. Льдина колыхалась. Они пытались сбросить зверя
в воду. Одновременно, когда медведица, балансируя, подбегала к кромке, из
воды показывался огромный раздвоенный хвост. Упруго изогнувшись, он со
свистом проносился возле обреченного зверя, пытался сбросить его в океан,
но тот каждый раз увертывался от страшного удара.
Медвежата оставили свое укрытие, бегали взад-вперед на небольшой
площадке пакового льда, отчаянно, беспрерывно ревели, но были бессильны
помочь погибающей матери.
После особенно сильного удара льдина вздыбилась, и медведица, скользя
лапами, съехала к самой кромке. Она попыталась вскарабкаться обратно,
вонзая шестисантиметровые когти в лед. Но не тут-то было. Невероятной силы
удар хвоста косатки - и медведица, описав дугу, полетела в океан. Туши
белых медведей не тонут, и косатки разрывали ее на поверхности воды... По
свинцовой глади полыньи быстро расплывалось красное пятно.
Через день медвежата разошлись. Один погнался за белой чайкой,
присевшей отдохнуть на вершине тороса, второй стал преследовать песца, и
после охоты они не нашли друг друга. Распад семьи ускорила гибель матери -
главного связующего звена. Впереди их ждала полная опасности и лишений
жизнь в ледяной арктической пустыне, к которой, однако, они были неплохо
подготовлены.


III

Эскимосский злой и хитрый черт Тугнагако - Дух Севера - поджег небо.
Гигантское алое полотнище негреющего пламени в зените то упруго
свертывалось кренделем, то молниеносно разворачивалось во всю ширь и
трепетало, рвалось, словно на ураганном ветру. Каждую минуту оно меняло
оттенок: становилось то пронзительно-розовым, как розовая арктическая
чайка, то винно-красным, то бархатно-бордовым. К полотнищу со всех концов
горизонта тянулись широкие ленты. Они походили на ползущих змей - лениво
колыхались, извивались, горели зеленым, фиолетовым, желтым, синим цветом,
гасли, чтобы через короткое время вспыхнуть уже иным цветом. Каждое
мгновение небесное пожарище меняло форму и свечение, и одна картина ни
разу не повторила другой. Отблески северного сияния струились на паковые
льды, и вершины торосов, не запорошенные снегом, тонко и нежно светились
разноцветьем.
Во льдах неспешно ступала белая медведица, холостая самка. В
громадном звере невозможно было узнать то беспомощное существо, каким он
когда-то был. Медведице исполнилось уже три года. Остались в прошлом
младенческие дни, загнанная собаками и людьми родная мать, разорванная
косатками приемная мать, тугодум братишка. Из неуклюжего медвежонка она