"Геннадий Николаевич Машкин. Синее море, белый пароход (Повесть) " - читать интересную книгу автора

взлетели чайки. У меня отлегло от сердца.
- Гера, смотри, какая птица! - закричал Юрик и дернул меня за рукав
шинельки.
На волноломе, у ступенчатого подножия башни, стояла белая птица на
длинной красной ноге. Птица поджала другую ногу и, сгорбившись, глядела в
пенную воду прибоя.
Я мигом выдернул из кармана рогатку, зарядил свинцовым шариком, поднял
ее на уровень глаз и саданул по птице. Она подпрыгнула, трепыхнула крыльями
и упала за волнолом.
Баржа вильнула кормой в разные стороны. Японец за веслом что-то
прокричал второму. Тот подбежал к нам со сжатыми кулаками.
- Росскэ маренький худо! - закричал он. Глаз его не было видно в узких
щелках. Там только проблескивало что-то.
Я натягивал и отпускал пустую рогатку, натягивал и отпускал. Резина
больно хлопала меня по пальцам. Но я терпел. Я только не понимал, почему и
японцу жалко птицу?
- Ладно тебе, - сказал отец японцу и загородил меня. - Раскудахтался
из-за какой-то цапли.
- Не окно же разбил, - поддержал отца Рыбин. - Птица ничья, дикая.
- Грех какой, господи, - с укором посмотрела на меня бабушка. - Отец
иконы жжет, а сын птиц бьет.
- Кровь они пьют мою, - пожаловалась мама.
- Журавль - священная у них птица, - сказал Семен и отнял у меня
рогатку. - Все равно что у нас голубь... Так дело не пойдет, вояка.
- Ну зачем же ты? - Отец поднял руку, чтобы перехватить рогатку, но
было поздно: Семен вышвырнул ее за борт. - Он же не на птиц ее вез, -
пояснил отец.
- Законное его оружие, - поддакнул Рыбин и полуобнял меня за плечи.
- Пора своим котелком варить. - Семен похлопал меня по лбу тяжелой
ладошкой. - По росту скоро батю догонит.
Японец раздвинул щелки глаз и с удовольствием смотрел на рогатку,
которая покачивалась на воде.
У меня защипало в носу. Конечно, птицу жалко. Но зачем же отнимать у
меня последнее оружие? Осталась одна ракета. А берег надвигался, как борт
вражеского корабля. И по нему сновали японцы в синих куртках с иероглифами,
похожими на драконов.
Юрик дернул меня за рукав:
- Гера, а где белый пароход?
Вот еще пристал... Я пожал плечами.
- Где твой "Оранжад"?
Я показал большим пальцем назад, в море.
- Где, где?
Я был так расстроен, что на этот раз не смог бы выкрутиться. Но тут
баржа стукнулась о причал, и люди заторопились на берег.
Мы опять ждали, пока все сойдут. Поднялись по трапу на берег
последними. Машина с вербованными отошла перед нашим носом. Мы не успели
забросить в нее свои вещи и теперь топтались с узлами на бетонной полоске
пирса. Дина, маленькая жена Рыбина, пристукивала высокими каблуками
полусапожек: замерзла. На Дине жирно отсвечивала черная плюшевая куртка.
Меня раздражало пристукиванье и блеск куртки. Берег зыбился под ногами.