"Геннадий Николаевич Машкин. Синее море, белый пароход (Повесть) " - читать интересную книгу автора

сегодня утром договорился с хозяином...
- Он невменяем, - упорствовал Кимура.
- Да, но мы с ним дотолковались, - не отступал Семен.
Подарки жгли мне руки. Ну не мог Семен выбрать внизу дом или дальше? И
наши прилипли к этому, точно он медом обмазан.
- Мы поселимся на верхнем этаже, - проскрежетал внизу голос отца. - У
меня ребенок легочник. Ему надо, чтоб видел море... Давай, ано-нэ,
потеснись, и без разговоров! Долго ли вам тут жить осталось? Скоро Хоккайдо
ходи...
- Надо плыть на остров Птиц, - сказал Ивао сестре. Она вслушивалась в
разговор, прижав руки к груди. Ее стрельчатые ресницы вздрагивали от резких
выкриков.
Я пошел вниз по крутой лестнице. Отец чуть не сбил меня с ног. Он
отодвинул Кимуру в сторону и поскакал наверх.
Я пошире расставил ноги.
- Отец, - забормотал я, - у них больной старичок. Он смотрит на море и
на островок... Лучше останемся, где жили...
- Ты откуда здесь взялся? - опешил отец и стал боком, чтобы пропустить
меня вниз. - Мы его по всему городу ищем, а он в гостях. И у кого!.. Я тебе
вот всыплю сейчас! - Он сделал вид, что расстегивает ремень с бронзовой
рамкой пряжки.
Я поставил к точеному стояку перил банку и картину и приготовился
нырнуть под руку отца.
- Не тронь вояку, - вступился Семен, у него шевельнулись усы. - Ты вот
что, Василий, может, в самом деле пока внизу поживешь?
И в это время к лестнице подошли мама и бабушка.
- Вася, нам бы лучше нанизу, - сказала бабушка, развязывая косынку. -
Здесь подполье сделаем. А наверху где картошку держать будем?
Отец свел воедино брови и растерянно поглядел на кончики своих сапог.
На него упала сверху тень. Ге-сан спускался вниз. Шуршало черное кимоно. Во
рту дымилась трубка. В одной руке была подушечка для сидения. Другой рукой
он прижимал к себе темную жаровню.
- Конец миру, конец, конец, конец...
Отец посторонился.

8

Мы поселились на верхнем этаже, где на стенах дымились вулканы. На
светлой стене, рядом с верандой, мы с бабушкой повесили фотографию деда.
Однако радости в нашей семье не прибавилось. Все, кроме бабушки и Юрика,
ходили надутые.
Юрик целые дни играл с золотой рыбкой. Он разглядывал ее на солнце,
кормил крошками, менял воду в банке. Во всем доме свободно звучал лишь его
смех.
А внизу будто не жили.
Я старался ходить по лестнице около перил, тогда она не скрипела. И
вышмыгивал на улицу из прихожей, как заяц из клетки. Иногда все же я смотрел
на стеклянную дверь.
Посреди темноватой комнаты перед жаровней сидел Ге и курил трубку.
Перед окнами нижнего этажа над обрывом стеной разросся крыжовник. Он