"Геннадий Николаевич Машкин. Синее море, белый пароход (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Уймись, сокол ясный.
Отцовы глаза отражали огненный круг загнетки. Медали звенели. "Сокол
ясный" поднял глаза, и огонь в них исчез. Но казалось, он хочет клюнуть
кого-то горбатым носом. Однако бабушка не испугалась, подошла к нему,
отобрала икону и тут же спрятала в свой сундучок.
- Добра ждать теперь нечего, - сказала бабушка и покачала головой над
сундучком.
- Я научу вас море любить, - скрипнув зубами, пробормотал отец и
хлопнул дверью. Он промелькнул мимо окна. Из-под сапог летела грязь.
Мама заплакала сильнее. Голос ее разрывался и булькал. Тело
вздрагивало. Не верилось, что плачет наша мама, командир дома. Даже во время
путины на Амуре ее ставили бригадиром над красноармейками, которые помогали
рыбакам... Но тут же я стиснул челюсти. Нет, я не должен паниковать. Как
решили в штабе, так и надо держаться.
И я вышел на улицу, чтобы не слышать всхлипов матери.
Вскоре отец вернулся с двумя фронтовиками. Они так кричали, что
взбудоражили всех собак на нашей улице. И за столом не сбавили голоса.
- Ты, Зимин, отъездился, - сказал отец дружку с деревянной колодкой
вместо ноги. - А вот с Чумы я не слезу. - И он легко ударил в плечо второго
фронтовика с очень впалыми щеками. - Поедем на море рыбачить, слышь, Чума?
Чума заболтал головой в разные стороны:
- Надоело.
- Ты счастливчик, Васька, счастливчик, - бормотал Зимин и пристукивал
деревянной ногой. - Четыре года воевать, и все цело!
- Даже лишнее есть, - отозвался отец и завернул рукав кителя выше
локтя. - Пощупай.
Дружки по очереди пробовали что-то под белой кожей отца ниже локтя.
- А ну, сынок... - сказал отец и протянул мне руку. Фронтовики только
тут обратили на меня внимание.
Один потрепал меня по плечу, другой сунул в рот кусок американской
колбасы.
Отец взял мою ладонь и прижал пальцы к своей руке. Я ощутил под кожей
непродавимые мускулы и твердый, как кость, плоский осколок.
- Больно, пап? - спросил я, еле выговорив последнее слово.
- Нет, - ответил отец. И пожаловался дружкам: - Только воды стала
бояться... Чуть что - отнимается. Ну, на Сахалине в порту мне место обещано.
Юрик бросил маму в спальне и притопал к нам. Он залез к отцу на колени.
- Счастливчик ты, Васька, счастливчик, - повторил Зимин и вздохнул. -
Побегаешь еще по свету. На Сахалине, говорят, хорошо. Селедка идет - черпай
ведром.
- Хитрого мало. - Отец составил кружки в кучу и разлил водку. - Море -
не наш Амур.
Друзья лязгнули кружками, выпили не морщась. Закусили розовыми шматками
колбасы. Отец приказал мне принести из-за печки мешочек с табаком. Я
исполнил приказание. Щепотки фронтовиков ткнулись в зеленое крошево, словно
голодные птицы в зерно. Фронтовики свернули цигарки. Щепотки их чуть
дрожали. Отец обнес дружков огоньком. У него была зажигалка - маленький
снаряд.
- И ты заживешь хорошо в моих хоромах, - сказал отец Зимину. - Как
другу и инвалиду Отечественной войны отдаю тебе дом задаром.