"Алексей Маслов. Воля за пределами воли! (об Ушу) (Знак вопроса N 1/95)" - читать интересную книгу автора

отбрасывала подделки, попытки имитировать труды настоящих мастеров? Дело в
том, что трактат ценен не информацией, которая в нем изложена (как раз
информации в нем и нет, ушу в письменном виде не передаваемо), а тем, что
он отражает состояние сознания писавшего текст истинного учителя, то есть
заставляет читателя войти в его поток сознания. Это - слово доподлинно
внутреннего человека.Да и не слово это вовсе - это образы его
просветленного мира, его реальности, его исключительно светлого
миропереживания. Это уже не текст, но врата в его светлый мир, открытые
последователям.
И вновь ушу дается не как комплекс приемов, а как тип переживания и
мироотражения.

Трактат вводил ученика в особый мир, характеризующийся проникновением в
самую глубину вещей, данный как восприятие вещей на уровне их "семян", в
то время как все видимые явления были лишь отражением этой внутренней
личностной реальности или ее символами во внешнем мире, в том числе и
всякие письменные знаки, то есть сам трактат, текст (вэнь). Не забудем, что
"вэнь" понималось как "Небесные письмена", не видимые и не воспринимаемые
обычным человеком, которые проецируются с Неба на землю и здесь образуют
воспринимаемый нами "узор" - вещи и явления. Таким образом, уже по своей
сути они символичны, ибо мирской "узор" - не более чем отражение бездонных
глубин Дао, и он настолько же "истинен", поскольку является проекцией
внутренней реальности, насколько и бессмыслен, если за этой мозаичностью мы
не видим Единого Дао.
К тому же символ ценен для человека лишь настолько, насколько он
способен узреть за внешней оболочкой внутренние, видимые лишь духовному
взору структуры. А этот духовный взор - "взирание вовнутрь", как говорили
в школах ушу, - дается как часть исключительного общего состояния человека.

Трактат "истинного человека", а таким считался всякий настоящий мастер
ушу, представляет особый медитативный текст, и вне зависимости от
конкретного содержания позволяет человеку пережить полноту собственной
природы, данную как полнота природных свойств мастера ушу, составлявшего
тексты. Таким образом, трактаты по ушу служили во многом не пособиями, а
стимуляторами работы сознания, постоянно "напоминая" об ушу, причем отнюдь
не как о способе боя или даже самовоспитания, но как о типе
миропереживания.

Существовали и другие способы, позволявшие ученику полностью
идентифицировать себя с Великим Мастером.
Сложность заключалась в том, что большинство великих мастеров ушу были
либо полностью легендарны, либо, когда-то реально существуя, настолько
обросли мифами, что сами превратились в легенду. Достаточно напомнить, что
центральные фигуры китайского пантеона ушу - Бодхидхарма, Чжан Саньфэн,
будучи вполне реальными персонами, вообще никогда боевыми искусствами нс
занимались и на действительную историю ушу влияния не оказали. Другие же
люди - также реальные и жившие не так давно, в XIX-XX веках, например,
Сунь Лутан, Ян Лучань, Хо Юаньцзя - настолько срослись с фольклорными
рассказами о народных героях-бойцах, что отделить правду от вымысла
представляется абсолютно невозможным, да и само ушу не потерпит этого, ибо