"Валентин Маслюков. Чет-нечет" - читать интересную книгу автора

руки, ноги, словно на поле брани.
- Достанешь лошадь, приходи, - заметил атаман.
Засвистели плети, злодейски заулюлюкали казаки, блеснувши отсветами,
плюхнул наземь брошенный кем-то напоследок топор, казаки-разбойники
поскакали в темную степь и скоро сгинули под луной. Только топот стоял,
замирая до слабого, как воспоминание, перестука.
Мезеня хмуро подобрал топор и принялся растаскивать костер. Скоро огонь
погас, настали мрак и безмолвие.
Однако никто, надо думать, не спал. Федька лежала, заложив руки за
голову, и глядела на звезды. Теперь, когда лихорадка горячечных чувств
сменилась расслабленностью, мягким, отчасти даже приятным сумбуром в мыслях,
она все более и более проникалась ощущением раскрепощения и свободы.
Пережитое оставило за собой не испуг, а, напротив, нечто совсем иное...
нечто схожее со смиреной готовностью принять в себя, своим существом весь
неприкаянный и тревожный мир, в самой сердцевине которого, она и лежала
сейчас с покойным и мужественным сердцем. Словно бы все самое страшное уже
случилось.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПТИЧКА ДЛЯ СЕНЕЧКИ

Еще до рассвета продрогшую под тонкой ферязью Федьку разбудили
шаркающие звуки. Приподнявшись, она различила в серой мгле согбенную фигуру
Мезени. Едва ли не на ощупь соображая размеры и очертания, он подправлял
топором ось. Скоро Афонька с Мезеней, не сказав друг другу ни слова, взялись
громыхать, постукивать и поставили телегу на колеса.
Взошло сразу теплое солнце. Казаки вчера все подобрали, даже клочки
изодранных грамот прихватили на пыжи и патроны, не оставили лоскутьев от
порванной рубахи - на перевязки пойдут, ничего не оставили из того, что
можно было увязать в торока и увезти на лошади. И все же Федька, недолго
поискав, нашла в траве отцовский пистолет. Федька осмотрела замок, проверила
порох на полке и, отвернувшись от спутников, засунула пистолет под ферязью
за пояс штанов. Тяжелый, покрытый росой, он неприятно холодил бедро. Ключ от
боевой пружины оказался в кармане, а вот лядунка - сумка с зарядами, порох и
пули - все исчезло вместе с сундуком. Перстень и столпницу, кошелек, Федька
извлекла из дегтярного горшка еще ночью и уселась теперь чистить.
Мезеня, мрачно покачивая головой, принялся вводить в оглобли больную,
подрагивающую в первых солнечных лучах лошадь.
- Против бельма средство есть, - искательно заметил Мухосран, наблюдая
за душевными мучениями возчика. - Продернуть через ухо красную нитку,
непременно шелковую.
- Средство на все есть, - буркнул Мезеня.
- Тогда я побрел, - сказал Мухосран, этим утешительным соображением как
будто бы успокоенный. - Значит, побрел я, говорю. Поволокся.
Не отвечая, Мезеня хлестнул концом вожжей лошадь, она вздрогнула,
переступила, но потребовался еще и кнут, чтобы колеса заскрипели, телега
пришла в движение. Так они все друг за другом и волоклись по широкому шляху.
Впереди, изредка оглядываясь, тащился Афонька, в ста шагах сзади без
желания, из одного только сознания долга переставляла ноги лошадь, а по
бокам ее, будто приготовившись поддержать, Мезеня и Федька. Везти было
решительно нечего, и только это, по видимости, спасало лошадь от полного и