"Илья Масодов. Черти (про гражданскую войну) [F]" - читать интересную книгу автора

бастыми балдами, лучше было бы ей их вовсе не видеть, потому что совершенно
невозможным казалось тогда вместить их себе вовнутрь, однако Барановы любили
показывать Клаве елды, чтобы напугать ее перед насилием, и она на самом деле
не могла к ним привыкнуть, пугалась каждый раз заново, рвалась в сторону, но
силы были не равны, и опять елда входила в нее, как камень, казалось, ей нет
конца и сейчас она проткнет Клаву насквозь, дойдет до легких, так что нечем
станет дышать, но это было еще не самое ужасное, проникновение елды, самое
ужасное наступало потом, и в предчувствии этого Клаву всегда трясло, именно
от этого предчувствия она плакала, наклоненная вниз лицом, жалобно просила
пощады, хотя каждый раз это было напрасно, самое ужасное, нестерпимое, нас-
тупало, когда елда начинала драть, ходить, как тяжелый жернов, каменным ко-
лесом бить Клаву в раскрытый живот, тогда в Клаве не оставалось ни единого
чувства, ни единой мысли больше, кроме мучения, она даже переставала плакать
и только могла щеняче взвизгивать, не помня себя от ужаса, сожмурившись, она
превращалась тогда в одно ожидание - когда это кончится, когда это кончится,
когда это кончится.
А кончилось все внезапно и жестоко.
Однажды в сумерках Барановы ушли из дому, взяв с собой оружие. Такое
случалось нередко, и Клава догадывалась, что они ходят грабить господские
дома и убивать людей. Но на этот раз вместе с наглухо завязанными мешками
Василий принес на плече мальчика лет восьми, который весь был в крови, одеж-
да на нем была разорвана, он плакал, руки его скручены были веревкой. Едва
Клава увидела его, она поняла, что конец Барановых близок. Откуда появилось
в ней это предчувствие, Клава не могла объяснить. Мальчика изнасиловали пря-
мо при ней, на той же кровати, где неоднократно насиловали саму Клаву. Потом
его отнесли в погреб, раздели и напороли голой спиной на торчащий из стены
гвоздь. На кровати мальчик пронзительно орал, а в погребе надорвался и за-
тих, вися на гвозде. Потом Василий взял железный лом и пошел к нему, Клава
заранее поняла, что сейчас сделает Василий, она хотела убежать из погреба,
но Евдокия держала ее за волосы, тогда Клава просто закрыла рукой глаза. Она
ожидала, что мальчик опять закричит, но в погребе слышно было только, как
натужно сопят Барановы, отец и сын. Косой Никита не присутствовал на распра-
ве, он по причине увечья не мог спускаться по крутой лестнице в преисподнюю.
Постояв в тишине, Клава отняла руку от лица, и тут как раз Василий, до того,
видно, примерявшийся, с размаху ударил мальчика ломом по голове. Железка
встряла в лицо мальчика с тыквенным звуком, к которому примешался еще гадкий
хруст, тело ребенка дернулось на стене, мелко протряслось и замерло. Выдрав
лом из детского лица, Василий ударил еще раз, второй удар сломал мальчику
скулу и рот, из которого что-то темное потекло на рубашку. Тогда Василий
размахнулся сбоку и косящим ударом разорвал своей жертве живот, со слабым
звуком вышел оттуда воздух, будто мальчик был не настоящий, а надутый, как
резиновая уточка, какую Клаве подарил когда-то отец.
- Ну, гаденыш, - процедил Баранов-старший. - Теперича уж не побегаешь,
не поснуешь.
Он достал из-за пояса нож и набросился на мальчика, резать, полосовать
безжизненное, надрубленное тело. Василий от наступившей скуки двинул еще ло-
мом по стене погреба, выбив на ней заметную щербину. Отпущенная Евдокией
Клава стояла у лестницы, ни живая, ни мертвая, не смея двинуться и ожидая,
когда уже начнут убивать ее. Василий мутно глянул на нее и с коротким звя-
каньем бросил лом на пол. Клава поняла, что убивать не будут, будут только