"Илья Масодов. Черти (про гражданскую войну) [F]" - читать интересную книгу автора

- Ничего, - огрызнулась Клава, подгребая сверток поближе. - Просто поло-
тенце.
- Тайна? - спросил Павел Максимович, и глаза его сверкнули в темноте. - Мир
полон тайн.
Вместо ответа Клава взяла стакан обеими руками и коснулась губами паля-
щей кирпичной жидкости. Чай обжег ей горло и живот, но боль эта была сла-
достна Клаве, так сладостна, что она сожмурилась, словно кошка, которую че-
шут за ухом, она сожмурилась и наклонилась немного вперед, то дуя, то совер-
шая глоток, в чае не было сахара, но был огонь, воспламеняющий душу, подни-
мающийся на поверхность лица из глубины глаз, огонь будущего, того, которого
Клава никогда не знала раньше, однако теперь оно было здесь, стены ночи рас-
ходились вокруг, усыпанные цветами звезд, как стены разломившейся сырым,
червивым хлебом земли. Клава почти полностью опустила веки, погрузившись са-
ма в себя, она пыталась понять, чем занимается теперь ее страх перед бездон-
ной темнотой этой великой ночи, ведь то была не просто ночь - ночью мирозда-
ния могла бы назваться она, ночью Вселенной. "Что же появилось во мне", - не
могла отыскать Клава, глотая космический чай из стакана с железным подста-
канником, металлическая форма которого казалась Клаве такой удивительной и
невиданной, будто созданной в ином мире, где даже время течет не так. Она
поставила стакан на пол и легла животом на кровать, вытянув ноги, согнув ру-
ки в локтях на подушке под щекой, так легла она и стала смотреть на Павла
Максимовича, неподвижно сидевшего на стуле вполоборота к ней, он неудобно
склонился к раскрытой на столе книге, продолжая обнимать руками стул, и Кла-
ве захотелось вдруг испытать боль от Павла Максимовича и насладиться этой
болью, ноги ее чуть расползлись в стороны, чтобы облегчить ему проникновение
вглубь Клавиного тела, прямая кишка расслабилась, боль, толстая, рвотная
боль - вот что нужно было сейчас Клаве, она стиснула зубы, проглотив слюну.
"Ляг на меня", - подумала Клава. Но Павел Максимович не чувствовал Клавиного
желания, он тоже в своем роде отстранился, взгляд его покоился на желтой
странице, по которой ползло маленькое ночное насекомое, он не видел каранда-
ша, лежавшего поперек его зрения, зрачки его не двигались вслед течению
строк, он уже знал все, что написано было в той книге, и ему не нужно было
снова ее читать. Значение слов складывалось глазах его уже само по себе, ох-
ватывало все новые стороны бытия, переходя от одного цвета жизни к другому,
Павел Максимович повсюду обнаруживал подобное, те же, будто с детства знако-
мые ему, черты позабытого лица, он узнавал их, простые и прекрасные, и радо-
вался, словно ребенок, после долгой разлуки вновь встретивший свою родную
мать.
- Солнце, - забормотал Павел Максимович, повернув взор свой вовнутрь
оконного колодца, зияющая чернота которого неприкрыта была никакой занавес-
кой. - Огромный огонь мира. Скоро мы придем к тебе. Дай нам только немного
времени. Дай нам только вылечить все болезни, убить всяческую скорбь, и мы
придем к тебе. Мы станем такими же, как ты, которое и ночью горит по другую
сторону земли. Мы станем такими же, как ты, которое светит на огромное расс-
тояние, не заботясь о том, чтобы беречь для себя самого энергию жизни. Может
быть, для этого нам придется умереть, но мы оставим после себя взошедшие жи-
вым золотом поля, и заводы, выплавляющие крепчайший металл, и люди будущего
возьмут его и сделают себе крылья, чтобы прийти к тебе, солнце...
Слушая Павла Максимовича, Клава уснула. Сперва ей ничего не снилось, а
потом приснилось, будто она вышла в коридор и встретила Таню, поднимавшуюся