"Илья Масодов. Черти (про гражданскую войну) [F]" - читать интересную книгу автора

лопух. Нет, Клава уже не согласна была, чтобы красных прогнали, их обяза-
тельно надо было всех поубивать. Например, их можно было бы перестрелять из
пулеметов и сжечь где-нибудь в тайге, подальше от Москвы. Вот тогда они
прекратят хохотать повсюду без повода и развешивать свои дурацкие плакаты,
перестанут петь песни по ночам, чтобы, как объяснял Павел Максимович, дух не
уснул, а спало только тело, вот, наконец, перестанут они ехать непонятно ку-
да на телегах с транспарантами, обещающими построить что-то, немыслимо ог-
ромное, а потому страшившее Клаву, даже после всего, что она пережила.
Потому что Клава поняла, что на самом деле страшно. Страшна та сила, что
явилась из ничего и свела людей с ума, превратила их в людоедов и упырей,
таких, как Комиссар и Всадник. Они, - как понимала Клава, - не космические
явления, они - просто опасные лица смерти, проступающие из темноты бытия, а
должно быть еще нечто большее. От мыслей об этом большем, непонятном и неп-
редставимом, Клаву трясло от ужаса. Что же это? Она не хотела и думать об
этом, но не могла не думать. Ведь Клаву, как наверное уже понял читатель,
постоянно влекло к смерти, каждый раз, убежав и спрятавшись от нее, она по-
том снова кралась ближе, дрожа и ничего не соображая в гипнотическом любо-
пытстве. Смерть иногда снилась ей как цветок, растущий посреди лесной полян-
ки, к которому так страшно было подходить, хотя ничего страшного вокруг,
вроде бы, и не было, но Клава-то знала: смерть там, и все равно приближа-
лась, ступая сандаликами по мокрой от дождя траве. Над травой порхали бе-
ленькие бабочки, но Клава-то знала: они не помогут. Никто не поможет ей,
когда она заглянет в цветок. Казалось, ничто не предвещает опасности, но
Клава-то знала: всему сущему безразлична ее судьба, для сущего смерть - неч-
то иное, чем для нее самой. Для него смерть приходит и уходит вновь, как
день или ночь, а для нее это - конец, бесповоротное прекращение жизни. И все
равно она шла по капельной траве, зачарованно глядя на прекрасный цветок,
вдруг сейчас смерть вылетит из него, и Клава, сладостно задохнувшись, зами-
рала: интересно, какая она?
А больше всего Клаве хотелось к яме. Даже если она самой себе не призна-
валась в этом, ей хотелось к яме, ее тянуло к ней, встать на краю и посмот-
реть, что там внутри, хотя она вроде уже и смотрела, но а вдруг там что-то
еще? Яма хранила ответ на какой-то вопрос, непроизносимый, но очень важный
для Клавы, может быть, там, под осыпавшейся землей спрятана ниточка ее жиз-
ни, которую она выпустила из рук, тогда, когда ударил снаряд? О, если бы,
если бы снова отыскать эту ниточку, а то Клава так устала уже сносить ужас
пребывания в безвременьи, где единственными товарищами ее стали всенощный
Павел Максимович, который поместил свой сон внутрь самого себя, и потусто-
ронняя истина заполнила всю плоть его без остатка нежным, но не колеблющимся
огнем, да еще страшный собакоголовый мальчик, шедший теперь рядом с ней, та-
кой непонятный, что Клава даже не могла определить: жив он или мертв.
С ямы все началось, знала Клава, в ней завалило то, без чего жизнь прев-
ратилась в бессмысленное блуждание. Где же было искать эту потерянную жизнь,
как не там?
Пошел снег.
Клава сперва не поняла, что же это такое случилось. Будто со звездных
сосен, спрятанных в темноте, полетели вниз белые чешуйки, закружились над
головой, господи, что же теперь будет, подумала Клава и принялась крестить-
ся. Они остановились посреди улицы. Звезд больше не было видно, одна непрог-
лядная тьма, и шорох снега, падающего в прохладной пустоте. Как все измени-