"Илья Масодов. Черти (про гражданскую войну) [F]" - читать интересную книгу автора

ноги, кощей.
Клава встала и пошла рожью на звук Петькиной охоты, не попрощавшись даже
со старухами. Сердцу ее было отчего-то больно, когда она видела ясную, све-
тящуюся голубизну неба, построенного над ней на огромную высоту. В уплываю-
щих облаках чудилась Клаве какая-то убийственная тоска, свобода ветра каза-
лась жуткой, будто вымывала жизнь из волос. Вокруг Клавы была пропасть обру-
шившегося времени, которое больше не начнет идти.
Она нашла реку, по ней действительно плыли стадами трупы, словно пытаясь
хоть под личиной смерти настичь невозвратимое прошлое. Клава перешла воду по
их холодным, толкающимся телам. Легкости хватало теперь только на то, чтобы
не тонуть, летать она уже не могла, что-то веселое, воздушное, что заставля-
ло Клаву прыгать на заснеженной улице, вспыхнуло и сгорело дотла в лучах
атомного солнца. Клава шла неспешно, непрерывно видя во всем страшную веч-
ность остановившегося времени. Мышиная кровь не высыхала у нее на губах. И
Клава чувствовала во рту ее теплый, солоноватый вкус. Петька форсировал реку
вплавь. На том берегу даже воздух был иным, теплее и слаще, наверное потому,
что тут в траве росли какие-нибудь маленькие сладкопахнущие цветы. По белому
прибрежному песку Клава дошла до колющей ноги травы, жестко выходящей сперва
прямо из песка, а потом и из глинистой почвы, по которой все бежали и бежали
куда-то муравьи. У берега росли две ивы, почти у самой воды над песком лета-
ли стрекозы, то и дело застывавшие на месте для осторожного наблюдения за
Клавой, в их стершихся взглядах Клава не чувствовала враждебности, одну сон-
ливую негу.
Недалеко от реки шла дорога, твердая и пыльная, сбитая колесами телег и
копытами коров, она теперь потихоньку зарастала робким быльем, и от этого
запустения по дороге приятно было идти. Вела она прямо на восток, и восточ-
ный ветер упорно давил Клаве в лицо клеверным запахом лугового простора.
Дальше была сожженная деревня, угольные избы в которой обвалились от иссуша-
ющей болезни пожара, вокруг изб выгорела даже трава, и яблони превратились в
одни черные скелеты деревьев. Клава напилась посреди сожженной деревни из
колодца, громко заскрипевшего в сверчковой тишине, и тишина стала от этого
скрипа еще гуще, еще сверчковей. Дальше дорога повилась в луга, Клава с
Петькой долго шли по ней, пока солнце не сползло с высоты куда-то в сторону
и косо спроецировало свои лучи сквозь облака, тогда только путники увидели
блеснувшую в траве воду лугового озера, а за ним - погрузшие в землю избы,
крытые соломой, березовую рощицу на берегу, деревянный мосток, на котором
загорелый белобрысый мальчишка в закатанных до колен штанах удил вымершую
рыбу, будто прямо из неба, потому что холодные облака так точно отражались в
озерной воде, что иногда казалось: мальчик перевернут вниз головой вместе с
березами.
Это и была Озеринка, деревня людоедов.
Собственно, то была уже вовсе не деревня, а скорее коммуна, потому что
жители ее понабрели из разных мест и направлений, в основном то были вдовые
бабы и покалеченные на войне мужики, у кого недоставало руки, у кого - ноги,
а у кого голова моталась из стороны в сторону, как у старого лошака. Сами
себя они называли обрубками. Обрубки не смогли расползтись на заработки, и
когда летом минувшего года космический зной убил на сотни миль вокруг все
посевы, а продотряды угнали весь скот, они зарылись в землю и ели червей, а
когда черви кончились и земля обрушилась без их вентилирующего рытья, обруб-
ки полезли под воду, в озеро, вылавливая рыбу просто руками, потому что и