"Илья Масодов. Черти (про гражданскую войну) [F]" - читать интересную книгу автора

врасплох, хватал рукой за горло и душил, упершись ногой и плечом в пол и
стену, дышал он при этом отрывисто, а Клаве вообще нечем было дышать, она
дергалась, царапалась, хрипела, и по ее хрипу их с Никитой оба раза находила
Евдокия Баранова, которая с руганью отнимала у сына полумертвую Клаву и да-
вала ему взамен что-нибудь подержать в железной лапе, например, половник,
или пустое ведро, Косой Никита тогда сипло стонал, с досадой глядя на ник-
чемную замену, а второй раз даже заплакал без голоса, не отирая своих круп-
ных, лошадиных слез.
Василий Баранов по праву старшего бил Клаву просто руками, иногда нога-
ми, сшибив предварительно на пол, цели ударам своим он не полагал и бил
обычно недолго, в противоположность Семену - тот заставлял Клаву раздеться и
лечь животом на скамью, а потом порол ее ремнем, закатав рукава, и чем силь-
нее Клава вопила, тем хлестче стегал по ней ремень. После порки Семен всегда
насиловал обморочную Клаву, часто прямо при жене, Евдокия глядела на насилие
тупо, усевшись на табуретке и сложив на коленях жилистые руки, Клаве бывало
очень больно, но она, охрипнув, уже не могла кричать, и только выла сквозь
зубы, закрыв руками свое несчастное лицо. Василий тоже насиловал Клаву, но
по-иному - он подгребал ее под себя, прямо одетой, и мял, до хруста в кос-
тях, сквозь платье Клава чувствовала, как ходит по ее телу снаружи огромный
член Василия, пока на нее не испражнялась расползающимся пятном горячая вла-
га, тогда она должна была лизать Василия в лицо, иначе он ее бил или кусал
кривыми, почерневшими зубами за уши.
Питалась Клава картофельными шкурками и кусочками сухарей, иногда ей
удавалось, несмотря на рвущую рот и горло боль, украсть пару ложек ошпарива-
ющего супа из горшка, однажды она стащила даже кусок сладкого теста, но от
любой найденной в доме Барановых еды у Клавы болел живот, потому что это бы-
ла не человеческая еда, а какая-то скотская. Спала Клава на мешках в углу
кладовой, возле общей спальни, она ведь всегда должна была быть под рукой,
если кому-нибудь вдруг захочется ее изнасиловать. Она давно заметила, что в
доме Барановых нет ни одного зеркала, наверное, нелюди избегали смотреть са-
ми на себя, они и друг на друга смотрели нехотя, в основном старались тупо
уставиться в стену или в пол. И семейного альбома у них не было, там можно
было бы иначе увидеть, что было с ними раньше, до революции. Темными ночами,
свернувшись в своем вонючем гнезде, Клава муторно засыпала под свистящий
храп хозяев, и ей снилась та страна, откуда пришли Барановы, страна, которую
они не вспоминали, потому что она лежала за пределами всякой памяти. Клава
думала, что рано или поздно Барановы осатанеют от жизни на земле и утащатся
обратно восвояси, хрипло пердя, в сырую тьму могильных лугов, в туманы веч-
ной осени, по тропам смрадных болот, где надсадно, идиотски кричат вороны, и
повсюду находишь трупы в траве - неподвижные, дурно пахнущие, мечтательно
глядящие в небо глазами, белыми, как мокрые ножки грибов. Наяву Клава с ужа-
сом наблюдала мучительное существование нелюдей: раз она присутствовала при
мертвенном сошествии Евдокии в погреб, и любопытство поволокло ее лестницей
вслед, там, в темноте, где никто не мог увидеть, она коснулась лежащей навз-
ничь хозяйки: лицо Евдокии было холодно, как лед, явно не чувствуя присутс-
твия Клавы, она лишь вздрагивала на земляном полу, словно кто-то выдергивал
нитки из ее живота, рот Евдокии был раскрыт, волосы расплескались по земле,
как будто закинутая голова намеревалась пустить в почву тысячи тоненьких
мохнатых корней.
Видела Клава и страсти Василия Баранова - тот ловил мух, внезапно хватая